Уже взяв телефон в руку, я посмотрела на экран и отбросила его на пассажирское сиденье, как ядовитую змею.

Зачем мужчине мои проблемы, мои слезы? Он и так для меня сделал более чем достаточно…

Но прошла минута, две… успокоиться никак не получалось, а истерика охватывала меня всё сильнее… И тогда я решилась.

Выбрав в журнале звонков предпоследний номер, я после первого же гудка захотела снова бросить телефон, как вдруг услышала:

— Мила, что случилось, крошка?

И в ответ мужчине, который действительно искренне волновался обо мне, раздались только судорожные всхлипы…

Глава 33

— …Мила? — ещё несколько раз произнес Нуар, но я была просто не в состоянии ему ответить.

— Я скоро приеду, — через пару мгновений произнес он, и экран смартфона погас. И я уронила его к себе на колени. Мужчина не приедет. Он просто не знает куда ехать. Наверное, он подумал, что я дома… но я отнюдь не там, и сил отсюда уехать у меня нет. Тело била сильная дрожь, меня знобило, и в итоге истерика во всей своей красе настигла меня. Я стучала со всей силы кулаками по рулю, ругалась, а потом слезы снова застилали глаза, и я оседала, не в состоянии не только двигаться, но даже думать.

Сколько прошло времени с тех пор, как Нуаршан повесил трубку — не знаю. Время сейчас было крайне относительной величиной. Оно то растягивалось и казалось бесконечным, то снова сжималось как пружина…

Внезапно моё тело обдало волной холода, и чьи-то горячие ладони, обхватив моё лицо, повернули к себе:

— Крошка… да что с тобой? — простонал Нуар и, резко отодвинув кресло, одной рукой, потому что я не видела, как он дергал за рычаг, аккуратно взял меня на руки. — Что ты тут делаешь и почему плачешь?

Мужчина меня куда-то понес, а я схватилась за ворот его футболки, но, открыв рот, так и не смогла произнести ни слова и, уткнувшись в его грудь лицом, уже тихонько заплакала. В его объятиях, на его руках меня неожиданно отпустило, истерика отошла, и остались только тупая боль и бесконечная тоска.

Кое-как открыв дверь своей машины, он усадил меня на пассажирское сиденье и, снова обхватив мое лицо, уже приказал:

— Говори! Сейчас же!

Мой разум откликнулся на яростный приказ мужчины, и я смогла, заикаясь, пробормотать:

— Витя… он… умирает…

— Это не я, — сразу ответил он, погладив меня по щеке.

— Я… я зна-а-аю… Его избили и у него… пере… передозировка-а… — я протянула руки, ища у Нуаршана защиты, утешения, и он не отказал мне в этом. Мужчина крепко обнял меня, прижав к себе, и одной рукой погладил по спине, второй — едва заметно провел по волосам.

— Ты что, ещё его любишь?

— Нет! — выпалила я без раздумий, чуть не задохнувшись от злости. — Ненавижу! Я его ненавижу!

— Может, тогда ты хочешь, чтобы он умер?

— Нет!

— В чем тогда причина твоих слез? Чего же ты хочешь?

— Потому что дура-а-а! Потому что мне его и жаль, и убить хочется! И… не могу простить того, что он сделал… и хочу забыть это, как страшный сон! Ненавижу! Я не никакая! Я — Мила!

— Почему ты должна быть никакой? — он прикоснулся губами к моим волосам.

— Он так сказал! Ненавижу! Шесть лет… шесть лет, получается, он мне врал? Зачем… зачем…

— Поплачь, крошка. И…

— Забудь? — со смешком прохрипела я.

— Верно. Забудь. Ты точно усвоила главный жизненный девиз, — Нуаршан тихонько рассмеялся.

— А вы сами-то придерживаетесь этого девиза?

— Практически всегда. Но есть такое, что, увы, даже я не могу забыть.

— И что вы не можете забыть? Как вы с этим живете?

— Что? Возможно, когда-нибудь я тебе и расскажу, но не сейчас. Сейчас ты мне вот что лучше скажи, — он отодвинул меня от себя и, приподняв немного подбородок, посмотрел в глаза. — Что ты хочешь, чтобы я сделал с твоим мужем? Что именно ты хочешь для него?

— Чтобы его вылечили, — прорычала я яростно, — и он жил долго и мучился. И чтобы больше его никогда не видеть и не слышать о нем ничего. Чтобы он исчез из моей жизни. Навсегда!

— Я тебя понял, — он погладил меня по голове и, усадив поудобнее, застегнул ремень безопасности. — Уже завтра он будет здоров: если он ещё не умер, то наши врачи его вытащат. И его отправят обратно в страну, откуда вы приехали. Сюда ему путь будет закрыт. Тебя это устроит?

— Да! — и уже тихо добавила: — Извините… И спасибо вам.