– А, вот это уже выложили. Я посмотрела. Там такое количество просмотров, с ума сойти. А почему с трибун?

– Так и их не вынесли. Они там по краям и стояли. У них дебаты, как ты помнишь. Артур первый полез. Не вынес.

– А дурной пример – заразителен.

– Вот-вот. Но хуже всего было во втором отделении.

– Что там еще с вами произошло?

– Зрителям сказали, что мы попали в аварию, остались голодными. И к тому моменту, как мы вышли работать второе отделение – было решение нас накормить. Напоить. Самогоном, как потом выяснилось. И, кстати, угостить местным медом. Мы выходим. Уже осторожно. Помним про стол. И… запах. Запах еды – он просто сносит. А мы с утра ничего с этими приключениями не ели.

Ирина уже не могла смеяться.

– Скажи, что есть запись ваших переговоров с залом! Лева, что угодно, за эту запись! – простонала она.

– Вот прямо что угодно? – промурлыкал он.

– Обещаешь быть неприличным?
– тут же ответила Ирина.

Тяжкий вздох был ей ответом. Она вздохнула в ответ. Эти семь дней тяжко дались и ей. Стоило закрыть глаза, как она погружалась в зимнюю, яркую и обжигающую ночь. И мысли о том, что он где-то далеко, но к нему можно приехать, его можно коснуться… Они просто сводили с ума. Лев же просто охрип. Как-то все слова испарились. Сорваться. Успевать с самолета на самолет, чтобы выгадать хоть полчаса и побыть вместе. Ворваться. В нее. В ее жизнь. И…

– Ты мне фото с гостеприимными зрителями. Я тебе – фото с роялем. – Она пришла в себя первая.

– Ира, - простонал он, ожидая подвох.

– На счет. Раз. Два. Три.

Лев отправил видео от организаторов. Жадно открыл фотографию. И…

– Ираааааааа.

– Да-да? – невозмутимо отозвалась она. – Рояль, право слово, не пострадал. Может, чуть смутился.

– Это…

– Восхитительно. Я знаю.

Он смотрел на фотографию. Женщина его мечты сидит у рояля. Белые льняные волосы. Строгий невозмутимый вид. Черной кружевное белье. Черные чулки. И черный длинный официальный пиджак. Застегнутый всего не одну пуговичку. И черные как ночь туфли на умопомрачительных шпильках.

Лева зарычал. Это было просто… просто…

– Ты идешь?

К нему заглянули остальные. Уже в неформальной одежде. Потому как ужин. И продолжение изумительного местного гостеприимства.

– Ждут только тебя, - добавил Сергей.

– Иди, - в голосе Ирины было что-то странное.

– Не хочу, - честно ответил он.

…

– Вы там что – по оргиям вдарили что ли?

Лева зажмурился, решив сначала, что ему такое почудилось. Нет, с Олесей они общались по-разному, бывало и… на повышенных. Мягко говоря. Но вот такой злобы в голосе, обращенной к нему, такого разочарования – еще не было. Это болью резануло по сердцу, потому что даже когда она после приснопамятного концерта выступила с речью, где нецензурными были даже предлоги – он, как дурак, улыбнулся. Чем добесил еще сильнее. Но поделать с собой ничего не мог. Он был нужен, он был важен. За него переживали. И не за солиста, из-за которого мог сорваться концерт. За человека, который мог попасть в беду – пусть и по своей дурости. А тут? Что это все вообще значит?

Он посмотрел на трубку телефона, как на таракана. Подумал, вслушиваясь в молчание на другом конце страны. И по дыханию, сдавленному и неровному, понял, что…

– Олеся. Что случилось? Почему ты плачешь?

– От бешенства, - прямо ответила она.

– Что?

– Я понимаю, у вас после выступления адреналин кипит. Я понимаю – то, что было на гастролях, не считается, но… У тебя же вроде бы… Я так радовалась, что у вас с Ириной… И теперь… Как же так? Хотя ты прав – это не мое дело.

Он только головой мотал, ощущая себя попавшим в сумасшедший дом. Что за бред? О чем это Олеся вообще?!

С трудом удержавшись, чтобы не закричать на нее – явно и искренне переживает, значит, что-то случилось. И потом – когда он в последний раз отвязался на руководителя проекта, ему было стыдно, а она насчет Саши оказалась права. Поэтому он подышал, старательно, как будто готовился распеваться. И:

– Слушай, я еще сам не знаю – в чем я прав, в чем нет. И в какое дело ты лезешь. Объясни спокойно.

– Но выкладывать видео на ютуб с вашими похождениями! Сейчас!!! – закричала Олеся. – Да черт, что с тобой, а. Ты думал чем?!

– Слушай, - он просто мотал головой, дурак дураком. – Мы напились – да. Потом спали. Долго и с удовольствием. Даже если кто-то и заснял это – то там кроме помятых нефотогиничных морд ничего не было. Потому как мы просто растения. И если у нас и была оргия, то с бутылками минералки. Страстная вполне - потому как сушняк дикий. Потом нас везли куда-то. Потом работали концерт – уже чисто на волевых. Вроде получилось. Сейчас вот я сплю. Спал…

Он оглядел номер. Никакой оргии не было. И вообще – он сегодня летит в Питер – ему билеты на самолет перезаказали. Чтоб пусть с пересадкой, но хоть как-то побыстрее. И в цветочном магазине его будет ждать роскошнейший из букетов – он озаботился… И… Как он мечтал об этом дне. Пусть завтрашнем, потому что ему лететь и лететь. Но…

– Видео смотри, - буркнула Олеся.

Интернет работал отвратно. Видео грузилось долго, да и на ютуб не зайти.

А вот когда он увидел, что набрало до черта просмотров и, кстати, антилайков, то… замолчал. Потому что слов не было. И понял – это крах. Если Олеся отреагировала так, если зрители… Там просто шквал поганых коммов, то… Ира…