До Темных веков Ока делила поселение на две части — нагорную, на правом берегу, и заречную. Сейчас же весь Новгород расположился справа по течению реки, в месте, ранее называемом Дятловыми горами, а низменное левобережье до сих пор лежало в руинах. С каждым годом следов старого города становилось все меньше и меньше: предприимчивые нижегородцы растаскивали его на строительство своих домов и городских стен.

Нижний Новгород имел два кольца стен. Одно внутреннее, старое, поставленное еще в незапамятные времена вокруг кремля, а второе — новое, до сих пор возводимое из подручных материалов. И вроде бы и незачем в центре церковных земель за стенами прятаться, но епархия считала иначе.

Наша компания, возглавляемая викарием, дождалась парома, переправилась через реку и уже почти в полной темноте подъехала к внешнему кольцу стен, освещаемых стоящими через каждые пятьдесят метров чанами со смолой. Воротники сперва не хотели нас впускать, но, услышав раздраженный голос заместителя нижегородского епископа, быстро свое мнение изменили и распахнули калитку.

Несмотря на поздний час, внутри стен город и не думал спать. Людей на улицах было столько, что у Стефа, привыкшего к безлюдным просторам, даже в глазах зарябило — он сам об этом сказал. Отец Василий, тоже заметивший замешательство Стража, усмехнулся и произнес.

— Ничего, Стефан. Сейчас в кремль въедем, тебе полегче станет.

И правда, стоило нам оказаться за вторым кольцом стен, как подопечный мой слегка расслабился. Но, как оказалось, зря — нас тут уже ждали. Шестеро Стражей, из тех, что головой потолок цепляют, окружили нашу процессию.

— В чем дело, молодцы? — удивился викарий, явно такой встречи не ожидавший. — Что за почетный караул?

— Приказ епископа Нижегородского, — не смутившись ответил командир этой шестерки, здоровенный мужик с широкой грудью и сильными руками, которым явно было тесно в красном форменном кафтане. — Граничник Стефан Дуров по прибытию должен быть препровожден в место содержания.

— Ничего не путаешь, парень? — столь мягко и вкрадчиво уточнил викарий, что даже мне, сущности бестелесной и от страстей тела свободной, как-то не по себе стало.

— Никак нет, владыко.

— Что ж, — не стал спорить священник. — Ступай с ребятами, Стефан. Я пока разберусь отчего Преосвященнейший такие приказы раздает.

И, оставив нас, викарий поспешил к темневшим невдалеке стенам храма. А Стеф, оглядев коллег, никогда за пределы города не выходивших, холодно бросил:

— Ведите уж.

С ходу разобраться в причинах ареста Стража викарий, как я понял, не смог. Стефана уже проводили в подвал, заперли в камере — на сей раз это была именно камера, не келья, приспособленная для содержания арестантов — а отец Василий все не спешил появляться. Видимо, долгий и напряженный у него вышел разговор с начальником — епископом Нижегородским. Оно бы и ничего, мы и в темной посидим, если надо, только неплохо бы вот понимать, что происходит-то?

Гвардейцы — Стеф шикнул на меня, когда я разок назвал наших надсмотрщиков Стражами — перед тем, как оставить арестанта одного, тщательно его обыскали. Изъяли все оружие, а также моих дронов. В результате я остался, можно сказать, слепым и глухим — одни лишь органы чувств Стража и мог использовать. После привычного обзора на 360 градусов и возможности в любой момент приблизиться к интересующему меня объекту, я словно бы в калеку превратился. Если что-то хотелось рассмотреть, требовалось просить Стефа, чтобы он голову повернул, а то и подошел куда нужно.

Хорошо еще, что не деактивировали колонии нанитов в теле моего подопечного, а то бы я точно лишился всех возможностей взаимодействия с внешним миром. К счастью, процедура это долгая, технически сложная, а еще требует санкции на проведение, которая может быть выдана только после выдвинутого против Стража обвинения. За здорово живешь превратить граничника в обычного человека нельзя, надо хотя бы объяснить причину. А этого сделать никто не потрудился.

Стеф включил ночное зрение, огляделся по сторонам, хмыкнул, увидев, что даже лавки в качестве места для сна для него пожалели, и уселся на пол, прислонившись спиной к стене.

— Ну и что это было, по-твоему?

Говорил он вслух, нимало не заботясь о том, что нас могут подслушать. Так-то гвардейцы вроде бы ушли, но кто знает, какие в этих камерах устройства слежения стоят. Я мог бы попытаться их отыскать, если бы мне технику оставили.

«Теряюсь в догадках, — отозвался я. — Могу предположить, что викарий в отношении тебя действовал без санкции своего шефа, так сказать — на опережение, за что сейчас и получает по шее».

— Зачем же тогда меня в каменный мешок пихать? — Стеф не понял моего намека или проигнорировал его, продолжая говорить в полный голос. — Нелогично. Кабы все было, как ты говоришь, епископ бы пожелал лично взглянуть на Стража, за которым сам викарий помчался на окраину епархии. А он вот так, с ходу — в темную.

«Думаешь, не епископ приказ отдал?»

— Скорее всего, нет. Кто — понятия не имею, в детинце интересантов проживает больше, чем мирян в какой-нибудь общине.

«Стеф, ты бы осторожнее слова использовал! Нас могут слушать!»

— Я надеюсь, что слушают, — по движениям лицевых мышц я догадался, что человек улыбается. — Даже уверен, что прямо сейчас кто-то уши греет у дверей или у специального слухового канала. И знаешь еще что, Оли? Что-то мне подсказывает, что вскоре с нами пожелают поговорить.