Смотрит, как она набирает в сотовом номер. Видимо, Богдану звонит. Но ей не отвечают.

– Ты… давно с братом говорил? – спросила обеспокоенно. – Я дозвониться не могу. Переживаю уже.

О нем не переживал никто и никогда.

– Да. Месяца три назад.

«Как раз тогда, когда он тебя привел к нам домой»

– Ясно.

Сунула сотовый в карман и пошла стейки переворачивать. Он отобрал у нее огромную вилку с длинной ручкой.

– Салатик порежь. Мясо мужчины жарить должны.

– Ну, хорошо. Пожарь. Ты круто смотришься с этими шампурами.

Удивленно на нее посмотрел.

– Да– да, я серьезно. Очень круто. Таким взрослым кажешься.

Дааа, ему хотелось казаться ей взрослым. Хотелось, чтоб вот так смотрела на него, чтоб улыбалась, чтоб не думала о брате.

Богдан не приехал на ужин. Она изо всех сил пыталась показать, что не расстроилась, что все хорошо. Ела свои стейки с баклажанами и салатом. Мачеха с отцом укатили в ресторан, а Демьян сидел там в беседке и жрал ее стейки. Потому что кто– то должен был их жрать. Потому что в ее голубых глазах застыли слезы, когда машина отца отъехала, и он даже не попрощался с ней. Ни он, ни мачеха, скривившая нос от запаха мяса. Оба сделали вид, что не слышат, как она бежит следом и зовет их на ужин.

– Он глухой после ранения, а она беременная. Беременные немного шизанутые все. Она мясо не ест, – соврал Демьян и пошел к столу, – меня накорми. Я ем.

– Угу… я пойду принесу пиво.

Ушла в дом и не возвращается. Пошел за ней. Отыскал где– то в коридоре, у окна. Стоит ревет. В сотовый тыкает пальцами тонкими. Когда Демьян подошел, вздрогнула, зажала телефон за спиной.

– Я… сейчас приду.

Внутри все скрутило узлом от вида ее слез, и захотелось двинуто Боде по морде за то, что не приехал.

– Та ладно. У него сборы. Приедет скоро. Бывает, их задерживают. Идем, я тебе кое– что покажу.

Никогда никого сюда не приводил. Это было его место еще с детства. На крыше у самого края. Когда жизнь казалась не просто дерьмом, а дерьмом в десятой степени, он уходил сюда и лежал, глядя в небо. Как будто всего мира больше не существовало.

– Там темно, – боязливо сказала она и посмотрела на мальчишку, – и пауки.

– Не волнуйся, они сами тебя боятся.

– Ты первый.

На сколько лет она его старше? На шесть? Но сейчас он чувствовал себя крутым и огромным, а ее маленькой и хрупкой.

– Давай руку, Мишка.

Брови девчонки удивленно поднялись вверх.

– Что? Не нравится?

– Меня отец так называл.

Подал ей руку и помог влезть на чердак. Его царство. Старые гитары, ноты, какие– то рисунки, стихи и много альбомов, которые мачеха хотела вышвырнуть, едва переступила порог дома, но Демьян выхватил из ее рук мусорный мешок и пригрозил, что, если она еще раз тронет фотографии, в мусорке окажутся все ее вещи. Для наглядности отправил туда несколько ее бл*дских платьев. На этом попытки навести порядок на чердаке закончились.

Михайлина наклонилась к гитаре и тронула ее пальцем.

– Играешь?

– Уже нет.

– Почему?

И глаза огромные в полумраке блестят. Как же одуренно от нее пахнет. Так пахнет, что ему невыносимо хочется принюхаться, зарыться лицом в ее волосы, в ее шею.

– Вдохновения нет.

Наклонилась и подняла его рисунок, потом смутилась.

– Это…это я?

– Похожа?

На альбомном листе простым карандашом набросок девушки с собакой. Она сидит на корточках и гладит пса.

– Да… я тогда в первый раз к вам пришла.

И все. И пи*дец в его жизни тут же начался. Пришла, чтоб разодрать ему сердце напополам. Пришла, чтоб брата ненавидел, себя, ее и всех вокруг.

– Челси… как жалко.

Гладит пальцем рисунок, собачью морду. Вот– вот заплачет. Он руки в кулаки сдавил и молчит. Сука– мачеха. Никогда не простит ей этого. Специально ворота открыла и дала Челси сбежать со двора. А потом…потом только тело, сбитое машиной, нашли.

– Можно я себе возьму?

Кивнул, а сам взгляд отвести не может с овала ее лица, с изгиба шеи, с длинных ног. А она вдруг альбом с фотографиями схватила и открыла первую страницу.

– Ой, а это ты? Совсем мааленький? А это кто? Красивая такая… Это мама ваша?

Отобрал альбом и зашвырнул на старый стол.

– Я тебя не в моих архивах копаться притащил. Идем.

Схватил за руку и насильно вытянул на крышу.

– Ооох ты ж! – вскрикнула, когда увидела усыпанное звездами небо. – Как здесь красиво.