Шрифт:
– Спасибо, – буркнул Денис.
Вот зачем его сюда притащили? Он ведь только ради папы согласился. А получается что… Не додумав, Денис махнул рукой и пошел обедать.
Взрослые не заметили его недовольства. «На огонек» заглянул дед Трофим, завязалась оживленная беседа. Вспоминали общих знакомых. Вспомнили и прадеда. Денис навострил уши, но ничего необычного не услышал. Жил себе человек, а потом умер. Но когда баба Матрена принесла фотографии, сунул нос в альбом.
На пожелтевших карточках навеки застыли давно ушедшие люди. Все они были чем-то похожи. Может, нарочито-торжественными позами, а может, слишком серьезными взглядами в объектив. Денис вспомнил, что когда-то сфотографироваться – означало надеть лучший наряд и гордо замереть перед камерой. Не то что сейчас – щелк, и все готово.
– А кровь – не водица, – хмыкнул в усы дед Трофим, и протянул фотокарточку.
Всматриваясь в строгое лицо, Денис узнавал и взгляд, и поворот головы, и высокую линию лба. Все это он ежедневно видел в зеркале. Откуда-то появилась непонятная гордость: судя по рассказам, в селе прадеда уважали.
– Можете отдать мне фотографию? – попросил отец.
– Так одна она у меня, – покачала головой баба Матрена. – Единственная память.
– У меня и такой нет, – вздохнул папа, в его голосе звучала грусть. – Мама все сожгла. Вот, спрашивается зачем?
Старики переглянулись, но Денис не обратил на это внимания и достал смартфон.
– Так давай отцифруем! А пока вот так.
Щелчок, вспышка – и на экране появился снимок.
– Запорол, – вздохнул Денис. – Наверное, что-то со светом. Надо на улице попробовать.
– Покажи-от, – попросила баба Матрена.
Он послушно протянул смартфон. Через весь экран по фотографии извивались похожие на водную рябь линии.
Папа посоветовал не мучиться:
– Завтра заберу и отсканирую. Баб Матрен, разрешите?
– Да чегой-тось не разрешу? Бери, ска… ска… сканируй, – с трудом выговорила непривычное слово. – Только карточку потом верни!
Отец аккуратно убрал фото в борсетку и подмигнул мальчишкам:
– Ну что, на рыбалку?
– Да какая им рыбалка? Телок непоеный, огород не полит, жуки с картошки не собраны, – заворчала баба Матрена. – Вы-от идите, отдыхайте от своего города. А ты, Темка, марш дела делать. Лодырь!
Денису стало неловко, словно его самого обругали.
– Ладно, не расстраивайся, – понял его состояние отец. – Тоже не ленись, помогай тут. А сегодня пойдем, уж рыбалку мы с тобой заслужили!
Глава 4
Накопать в перепревшей компостной куче червяков – дело нехитрое. Вскоре Денис с отцом бодро шагали к речке. Папа с удовольствием вспоминал детство, с каким-то радостным восхищением замечал, как изменилось село, и чуть не плакал от умиления, увидев что-то «из прошлого»: старый колодезный сруб или наличники на потемневшем от времени бревенчатом доме. Денис только успевал головой крутить. Ему казалось, он не на рыбалку идет, а отправился на какую-то странную экскурсию.
Вдруг папа остановился.
– Ты чего? – удивился Денис.
– Подожди, что-то не то…
Денис испугался, гладя, как папа трет глаза и потерянно озирается по сторонам, но он быстро пришел в себя:
– Тут все так изменилось, что не сразу и вспомнил. Нам сюда! – и они свернули на узкую тропку, пролегающую между двумя заборами из шифера.
Время словно остановилось. Он шли и шли по серому коридору, который казался бесконечным. Справа и слева, отделяя дорожку от заборов, высились заросли бурьяна и очень хотелось чихать: то ли от пыли, то ли от пыльцы. Наконец, заборы закончились, и тропинка утонула в пересекающей её проселочной дороге.
– Где-то тут, – пробормотал папа. – Забыл, но не настолько же!
Денис едва поспевал за отцом. На миг показалось, что он сошел с ума.
– Да подожди ты!
Папа не слышал. Мчался, крутя головой, а потом снова нырнул в какой-то проулок.
– Все верно! – в его голосе послышалось ликование. – Хочешь увидеть наш старый дом? Надеюсь, хозяева нас пустят…
Тут отец остановился так резко, что Денис налетел на него:
– Что? – спросил и проследил за ошарашенным взглядом.
Домов на той стороне улицы не было. Только щерились, как гнилые клыки, давно сгнившие бревна, которые когда-то – давным-давно, в прошлой жизни – поддерживали забор. Их и остовы высохших деревьев покрывал мох, а в глубине травяных зарослей угадывались развалины.
– Это был твой… наш дом?
Папа кивнул и, уронив на землю чехол с удочками, пошел вперед. Ноги цеплялись за покрытые белыми граммофончиками плети вьюна, из-под земли выныривали полуистлевшие ветки. Но отец не обращал на них внимания, брел, не сводя глаз с развалин. Испугавшийся за него Денис кинулся вперед. Он-то видел, куда ступал и не рисковал сломать ноги. Обогнал, ворвался в заросли лопуха и чертополоха, притоптал колючие стебли крапивы. Под травой обнаружился каменный фундамент, вокруг которого, валялись обгоревшие деревяшки.