Здесь не место рассматривать многочисленные спекулятивные теории и бесконечные философские прения о природе и свойствах бессознательного. Мы должны довольствоваться только что данным определением; оно будет вполне достаточным для нашей цели, а именно - дать понятие о бессознательном, как о сложности всех психических процессов, имеющих место под порогом сознания.

Вопрос о значении бессознательного для психопатологии возможно кратко формулировать следующим образом: каково действие бессознательных психических материалов при психозе или неврозе?

Для полного уразумения того, что происходит в связи с психическими расстройствами, полезно рассмотреть сначала, как развивается действие этих материалов у вполне нормальных лиц, в особенности же определить, что именно у них бывает бессознательным. Предварительно постараемся подробно разобрать все содержания сознания; после этого мы, надо полагать, будем в состоянии найти способом исключения и то, что содержится в бессознательном, ибо очевидно - per exclusionem - то, что уже осознано, бессознательным быть не может. С этой целью начнем рассмотрение всяческих интересов, всяческой деятельности, страсти, заботы или радости, сознаваемых индивидом. Все, что мы обретаем таким способом, ipso facto (в силу самого факта) утрачивает значение бессознательного содержания, ибо мы должны искать в бессознательном лишь то, что не находимо в сознании.

Возьмем конкретный пример: коммерсант, счастливый в брачной жизни, отец двух детей, основательно и добросовестно занимается своим делом для поднятия и укрепления своего положения в разумных пределах; знает себе цену, придерживается просвещенных религиозных мнений, даже принадлежит к обществу, занимающемуся обсуждением известных либеральных идей.

Какое представление можно себе составить о содержаниях бессознательного подобного человека?

С вышеприведенной теоретической точки зрения все то, что отсутствует в сознании, должно находиться в бессознательном. Итак будем считать, что наш коммерсант сознательно считает себя наделенным всеми вышеописанными качествами - не более и не менее. В таком случае он, очевидно, не отдает себе отчет в том, что возможно быть не только основательным, трудолюбивым и добросовестным, но в то же время обладать и противоположными качествами беззаботностью, нерадением и недобросовестностью, ибо некоторые из этих недостатков унаследованы всеми людьми без исключения, их можно обнаружить во всяком характере в виде существенных его черт. Так например, наш достойный коммерсант запамятовал, что не так давно оставил без ответа некоторые письма, на которые легко было ответить немедленно. Он не помнит и того, что не принес своей жене книги, за которой она просила его зайти в магазин, где перед тем ее заказала; между тем нетрудно было бы отметить ее желание в записной книжке. Такие случаи для него являются обыденными; из этого следует заключить, что и он бывает ленив и неаккуратен. Он убежден в своей гражданской безупречности - а между тем утаил от налогового инспектора часть своих доходов и в отместку за повышение налогов подал голос за социалистов.

Он считает себя свободомыслящим - но когда некоторое время тому назад предпринял значительное дело на фондовой бирже, то при внесении его в свои книги весьма смутился, увидав, что запись приходится на пятницу и вдобавок на тринадцатое число; итак, он суеверен, стало быть, несвободен внутренне.

Удивляться тому, что эти компенсирующие недостатки являются существенным содержанием бессознательного, не приходится, но, очевидно, справедливо будет и обратное противоположение бессознательных добродетелей, компенсирующих сознательные несовершенства. Закон, который следовало бы вывести отсюда, весьма несложен, а именно: всякий сознательный расточитель есть бессознательный скряга, а сознательный филантроп - бессознательный эгоист и мизантроп. К сожалению, однако, дело не так просто, хотя в этом нехитром правиле есть и доля правды: главнейшее наследственное предрасположение, скрытое или явное, иногда опрокидывает всякую компенсацию; предрасположение это весьма разнообразно, смотря по данному индивидуальному случаю. Так например, человек бывает филантропом по совершенно различным побуждениям, и филантропия его качественно зависит от первично унаследованного им предрасположения, компенсирующие же эту установку качества, в свою очередь, зависят от его побуждений. Недостаточно знать, что кто-либо обладает филантропической установкой для того, чтобы без дальнейшего поставить диагноз бессознательного эгоизма: для подобного диагноза нужно еще тщательно изучить руководящие побуждения.

У людей нормальных главная функция бессознательного должна вызвать компенсацию с целью установить равновесие. Все крайние сознательные наклонности сглаживаются и смягчаются действенностью противоположных стремлений в бессознательном. Эта компенсирующая функция (как я пытался показать на примере коммерсанта) удерживается и при известных непроизвольных действиях, которым Фрейд дал меткое название: симптоматические (Symptom-Handlungen).

Фрейду мы обязаны и тем, что он впервые указал на значение сновидений, благодаря которым мы также многое можем узнать о функции компенсации. Ярким историческим примером этой функции является знаменитый сон Навуходоносора в четвертой главе книги Даниила: Навуходоносор на вершине своего могущества имел сон, предвещавший его падение. Он видел во сне дерево, поднимавшееся до небес, но которое надлежало срубить - это сновидение, очевидно, является противовесом преувеличенному ощущению царского могущества.

Если мы теперь будем рассматривать состояние расстройства психического равновесия, то ясно увидим из всего предыдущего, в чем заключается значение бессознательного для психопатологии. Обсуждая вопрос о том, в какой области и каким способом преимущественно обнаруживается действие бессознательного в ненормальных психических условиях, мы убеждаемся, что деятельность его выступает особенно явно при психогенных расстройствах, подобных истерии, неврозу принуждения и т. п.

Давно уже известно, что некоторые из этих расстройств вызываются бессознательными психическими явлениями. Так же явны, хотя и менее известны, бессознательные явления, наблюдаемые в случаях настоящего умопомешательства, ибо галлюцинации и иллюзии помешанных суть продукты не сознательных, а бессознательных процессов, точно так же, как интуитивные идеи людей нормальных никогда не бывают порождены логическими сопоставлениями сознательного мышления.

Ранее общепринятая, более материалистическая точка зрения в психиатрии поддерживала гипотезу о порождении иллюзий, галлюцинаций, стереотипов и т. п. болезненными процессами мозговых клеток. Но эта теория оставляет совершенно без внимания тот факт, что иллюзии и галлюцинации наблюдаются и при некоторых функциональных расстройствах, и не при них только, но также и у нормальных лиц. Люди первобытные, например, могут иметь видения и слышать незнакомые им голоса без какого-либо расстройства психических процессов. Поэтому приписывать безоговорочно подобные симптомы болезненному процессу в мозговых клетках я считаю весьма поверхностным и ничем не оправдываемым. Галлюцинация является прекрасным примером того, что известная часть бессознательных содержаний может прорваться в сознание, переступив его порог. То же самое верно и относительно иллюзий, представляющихся больному необычными и неожиданными.

Термин психическое равновесие является не только образным выражением: именно нарушение его показывает, что подобное равновесие действительно существует между сознательными и бессознательными содержаниями в большей степени, нежели это было признано и понято до сих пор. Собственно говоря, оказывается, что процессы, нормально совершающиеся бессознательно, ненормальным образом прорываются в сознание, этим самым нарушая приспособление данного лица к окружающему.

Если внимательно изучить прошлое подобного лица при начале наблюдений над ним, то нередко оказывается, что оно довольно долго уже находилось в состоянии некоего отчуждения, более или менее замыкаясь от мира действительности. Это вынужденное состояние отчуждения можно в обратном порядке проследить до некоторых врожденных или в раннем возрасте приобретенных особенностей, выступающих при разнообразных жизненных обстоятельствах. Так например, в жизнеописании больных ранним слабоумием мы нередко находим отметку, подобную следующей: "он всегда был склонен к задумчивости и сильно замыкался в себе. После смерти матери он еще более отвернулся от жизни, стал избегать друзей и знакомых". Или же: "еще будучи ребенком, он был занят необычайными изобретениями; впоследствии же, сделавшись инженером, целиком погрузился в честолюбивые замыслы".