— И ни птица, ни ива слезы не прольет,

Если сгинет с Земли человеческий род.

— О, надо же! Кое-кто успел покопаться в книгах?.. Ну, если я замечу грязные обложки или отсыревшие страницы… — Тут Катерина обнаружила, что разговаривает с пустым местом.

Вернулся унитазник, молча подтер тряпкой следы свой истерики и снова пропал. "Хорошая идея, кстати," — рассеяно подумала Катерина. — "Давно пора как следует помыть крыльцо."

На крыльце обнаружился шкафный монстр. Он сидел на перилах, уставившись в темноту.

— Ну? И чем прикажешь тебя пугать? — спросил монстр, не оборачиваясь. — Гигантскими счетами за электричество? Поддельными имейлами об увольнении?

Катерина прикинула, не запустить ли в доморощенного философа мокрой тряпкой. Телескопический глаз свесился через голову владельца и многозначительно посмотрел на тряпку.

— Даже не пытайся, — фыркнул монстр, съехал по перилам и ушел под крыльцо.

— Тронешь без разрешения ноут — выселю! — крикнула ему вслед Катерина.

— Жалко мне вас, люди… — донеслось из-под крыльца.

Закончив мыть крыльцо, Катерина вернулась в дом… и сразу же за дверью обо что-то споткнулась. Ведро ей удалось удержать ценой достойного аплодисментов акробатического трюка, но тряпка, увы, отправилась в свободный полет по дому. Судя по грохоту, в полете она обрела много новых знакомых.

Виновник катастрофы изобразил смущенную улыбку. Точнее сказать, улыбки, — по числу голов.

— Соображаешь, что творишь?! — рявкнула Катерина. Размеры вероятных разрушений к мирной беседе как-то не располагали. В ответ унитазник застенчиво протянул девушке блюдце, полное жутковатых белесых комков:

— Вот, печеньице из плесени с мыльной пенкой… натворил.

— В этом доме можно хоть пять минут обойтись без насилия и угроз? — угрюмо поинтересовался из комнаты шкафный монстр. — И я вам не жонглер. Заберите у меня кто-нибудь эту чертову лампу и все остальное.

…А потом человек и монстры сидели у окна, пили химический чай и смотрели на подернутые смогом звезды.

Ранней весной Катерина посадила возле дома березку.

— О! Собственный березовый сок, — одобрительно ухмыльнулся шкафный монстр.

— Свежие березовые веники! — обрадовался унитазный монстр, втихаря дожевывая посудную губку.

— Фенологический индикатор, — покачала головой Катерина.

— От индикатора слышу, — насупился шкафный монстр.

— Фено… чего? — растерянно переспросил унитазник. — Фен я не трогал, он сам упал, честно!

Катерина поразмышляла, стоит ли говорить им о пространственно-временных закономерностях циклических изменений природных объектов, и решила, что не стоит.

— Это дерево подскажет нам, когда закончится лето. Настоящее лето, не календарное. Точнее — его листья подскажут, — для наглядности Катерина подергала березу за тоненькую веточку. — В наших краях запестрение березы — самый первый признак осени.

— Зачем знать, что лето кончилось? — удивился унитазник. — Все равно ведь обещали, что через пару лет перестанут отключать летом горячую воду…

— Отключат — не отключат… Тьфу! — немедленно встрял шкафный монстр, — Нечего рассчитывать на обещания, я давно говорю: устанавливай электронагреватель!

— Не надо нагреватель! Я его боюсь! — жалобно пискнул унитазник.

— Да ты даже вантуза боишься!

— Шшш! Хватит! — Катерина погрозила спорщикам пальцем. — Я не люблю осень. Очень не люблю. Теперь я всегда буду к ней готова.

— Почему не любишь? — захлопал множеством глаз унитазник.

— Потому что осенью зеленые листья умирают. И потому что осенью нечего ждать, — вздохнула Катерина и ушла, прежде чем любопытный монстр задал очередной вопрос. Странные существа, поселившиеся в ее доме, были свободны от многих человеческих заморочек и слабостей. Некоторые вещи она просто не смогла бы им объяснить, и прежде всего — свое отношение к зеленому цвету. Этот цвет она любила в живой природе: в листве и травах. К зеленому в одежде и прочих вещах она была равнодушна. Для нее зеленая листва означала тепло, энергию и радость. Осенью все это заканчивалось. Она знала, что красный и желтый заложены в зеленом листе изначально, и просто прячутся, до поры, до времени, вот только легче от этого не становилось. Может, кого-то "пышное природы увяданье" и вдохновляло, но Катерине оно нравилось не больше тех сцен из детективов, в которых дотошные патологоанатомы вскрывали утопленников годичной давности.

А еще осенью дни становились все темнее и короче, и не было ни одного толкового праздника, ни единого дня рождения у друзей или знакомых — хоть какой-нибудь даты, чтобы вести отсчет. Ну и чего, скажите на милость, от осени ждать?

Другое дело — зима. Снег сразу делает унылый мир чуточку ярче, потом все начинают ждать Нового Года, потом отмечают его, потом все дружно приходят после Нового Года в себя, потом еще праздники…

А потом можно начинать ждать возвращение тепла, света и зеленых листьев. Ждать весну.