Шрифт:
Мотивы Стивена и интернатовской шпаны, конечно, отличались, но вот методы их, увы, были схожи.
«А может, просто вступить в их гребаный профсоюз? – вдруг подумал Томас. – И отдавать им эти гребаные двадцать процентов… На кой мне, в самом деле, столько денег?»
Но дело ведь было не только и не столько в оливерах.
«Уступлю сейчас – придется уступать и дальше. Начнут с двадцати процентов, потом захотят сорок или сразу – половину… а затем будут забирать все себе и отдавать мне десятую часть, чтоб с голоду не подох. Классика».
– Думал, все позади, Холтон? – схватив Томаса за грудки, прошипел Стивен. – Так вот, у меня для тебя хреновые вести: от меня не спрячешься, понял?
Его глаза были налиты кровью. Судя по перекошенной физиономии, бугай лишь с большим трудом преодолевал желание задушить Томаса прямо здесь и сейчас. Все, что останавливало Стивена, – это жажда наживы. Даже скудного умишки, спрятанного в черепной коробке «стервятника», хватало, чтобы понять: этот бледнокожий уродец нужен профсоюзу живым и более-менее целым.
«С мертвого процент не удержишь».
– А теперь слушай, че будет дальше, – важно произнес Стивен. – Дальше мы с тобой пойдем к моей самоходке и поедем на ней в наш профсоюз. Там ты подпишешь все нужные бумажки, скажешь нам всем спасибо и…
– Отпусти его, – послышалось из-за спины «стервятника».
Стивен замер от неожиданности. Вытянув шею, Томас с удивлением обнаружил, что бородатый «проповедник» теперь стоит позади бугая и хмуро смотрит ему в затылок.
«Стервятник», не поворачивая головы, бросил:
– Я не понял…
– Закрой свой гребаный рот и отпусти его, – прорычал «проповедник», – или я спущу курок.
«У него что же, револьвер?» – оторопело глядя на уличного крикуна, подумал Измеритель.
Он не понимал, что происходит. С чего вдруг этот странный тип решил вступиться за альбиноса? Из-за десяти оливеров, которые Измеритель ему дал?
«Если так, то он действительно псих…»
Стивен нехотя разжал пальцы и поднял руки кверху, демонстрируя, что больше не держит Томаса. Лоб «стервятника» блестел от проступившего пота.
– Отойди-ка в сторонку, парень, – переведя взгляд на Измерителя, велел «проповедник».
Альбинос торопливо отступил и замер, тяжело дыша и испуганно глядя на спасителя. Теперь Томас видел, что сумасброд и вправду сжимает в грязной руке видавший виды черный револьвер.
«Дурдом какой-то натуральный…»
Хотелось бежать, но ноги будто вросли в тротуар. Кто знает, что на уме у этого типа? Пока он, кажется, на стороне Томаса, но что будет потом? Не захочет ли бородач воспользоваться ситуацией и вытрясти из не в меру щедрого альбиноса все имеющиеся у него оливеры?
«Дурдом, дурдом…»
– Отпустил, дальше че? – сквозь зубы процедил Стивен.
– А теперь вали туда, откуда пришел, и больше тут не показывайся, – велел бродяга и грубо толкнул «стервятника» в спину рукой с зажатой в ней банкой.
Бугай пошатнулся и, недобро оглянувшись на «проповедника», устремился прочь.
– Это еще не конец, Холтон! – проорал Стивен, отойдя футов на тридцать. – Я вернусь! И к тебе тоже, борода!
– Давай-давай, ублюдок! – подначил его «проповедник». – Всегда пожалуйста! Ты знаешь, где меня искать!
Пораженный дерзостью бородача, Стивен растерянно зыркнул в сторону альбиноса и, не говоря больше ни слова, скрылся за углом бара. «Проповедник» удовлетворенно хмыкнул и, спрятав револьвер в карман потасканной коричневой куртки, повернулся к Томасу. Лицо уличного крикуна покрывали неглубокие морщины, под глазами были синюшные мешки, но взгляд зеленых глаз казался на удивление живым – будто некий шутник заключил в тело потрепанного голема душу сатира.
– Понимаю, что это не мое дело, – сказал «проповедник», с любопытством рассматривая альбиноса, – но какого черта ему от тебя понадобилось? Ты ему денег должен, что ли?
– Можно и так сказать, – помедлив, признался Измеритель.
Подумав, он добавил:
– Спасибо, что выручил.
– Не за что, – утерев большой, похожий на перезрелый помидор нос, сказал бородач. – Меня с детства учили, что надо помогать хорошим людям. Вот и пытаюсь, по мере сил, так сказать…
Помедлив, он рефлекторно вытер руку о темно-синие штаны и протянул ее альбиносу:
– Кейси.
– Томас, – ответил Измеритель.
Ладонь «проповедника» оказалась сухой и шершавой, словно наждак. Едва коснувшись ее, Томас тут же захотел разжать пальцы, но сдержался: обижать нового знакомца не хотелось.