– Таки, - многозначительно покивала женщина, после чего рукой указала на свое горло – Кирати, Ани. Кирати теко.

Я покачала гoловой, пытаясь дать знать, что ничего не понимаю. От резкого движения меня замутило, и, прикрыв глаза, с громким стоном сползла ещё глубже в крoвать, окончательно зарываясь среди многочисленных подушек.

– Таки… Таки… – покачала головой женщина и резко развернувшись, направилась к двери.

Как только дама скрылась, я еще раз медленно окинула взором помещение, постепенно поддаваясь панике и мысленно скуля не хуже брошенной собачонки.

Где я? Что со мной? И что это за «таки» или «теко»?

Пока терзалась сомнениями и спорами с самой собой, дверь открылась, пропуская в комнату седого, высокого мужчину с маленькими очками на переносице. Напрягая то ли так и не протрезвевший,то ли чем-то измученный мозг, я признала занятное украшение пенсне.

– Доброе утро, Анечка, - произнес мужчина, медленно подходя к кровати.

Он откинул край одеяла, с легким возмущением оценил мое изрядно помятое концертное платье. Хотя таковым считала его лишь я, а та же Тома признавала в нем черное тряпичное недоразумение, но тут как говорится, кто что видит, тот тем и гордится.

– Как самочувствие дорогая? Перестарались мальчики, да и ты изрядно усложнила им задачу, – вещал мужчина, не замечая моего возмущенного мычания.

«Я не Аня!»

– А-у… Ш….

– Не напрягай связки, милочка. Уж не знаю, что ты делала со своим горлом и зачем так орала, но сорвала его качественно и надолго. Даже с твоей регенерацией пару дней будешь примерной молчуньей. Вот Владу-то повезло, - расплылся мужчина в улыбке, подмигивая мне.

«Какой Влад?»

– О?..

– Аня, не балуй, а то плесну в горло лекарство и вообще онемеешь. Да и проспишь собственную свадьбу.

«Какую свадьбу?!»

– Э…

– Дарим.

В комнату вошла женщина, что-то говорила на тарабарском языке и, сжимая поднос с двумя чашками на нем, подошла к мужчине.

– Таки. Ани таки, каре таки.

– Таки, Гвинет, таки, – отозвался мужчина и, принимая одну чашку из рук женщины, протянул ее мне. – Гвинет сварила настой. Она уверена, что, учитывая твои гены, он за сутки вернет тебе голос и разум, – на последнем слове мужчина громко рассмеялся, будто сказал что-то забавное.
– нечка, я правда не знаю, где и как ты так сорвала горло, но Влад будет сильно недоволен, да и леб тоже.

«Господи! Да кто все эти люди? И почему он упорно называет меня ней?»

– Говорить хочешь? – меж тем резко произнес мужчина, а добившись от меня кивка, протянул кружку: – Пей залпом!

Мне бы, сначала уточнить, что в кружке, но я была настолько растеряна и дезориентирована, что опрокинула содержимое на выдохе. Затем рвано вдохнула и поняла, что реальность плывет. Откинувшиcь на подушку, прикрыла глаза, пытаясь выровнять дыхание. орло приятно холодило, звуков не раздавалось, но и ощущение поглаживания наждачкой пропало.

– Ну вот и умничка, - назидательно произнес мужчина, поднимаясь с кровати. – Спи, утром будешь как новенькая. Гвинет, утром подготовь госпоже ванну с травами и настой, вот этот в пропорции три к двум. Для двух слов в храме хватит, а там уж пусть Влад сам свою зазнобу лечит. Да и Глебу скажи, что сестру доставили. О голосе молчи, Глеб на расправу быстр, а ребята не виноваты, наша девочка где-то знатно наоралась еще до них. Ну кто ж иных среди людей селит. Да ещё и молодняк… Эх, поговорю я с Виктором, зря он деток своих распустил…

– Дарим, – кажется позвала Гвинет. – Катори ктиго дерадо.

– Проспит до утра, зато глупостей не наделает, - отмахнулся мужчина.
– Отдыхай Анюта, впереди новая жизнь. Хватит пo задворкам мира прятаться, выросла уже. Пора долг перед кланом выполнять.

«Я не Аня!» – но даже мысли уже ворочались через силу. – «Какой клан? Какая свадьба? Какой храм?! Что за бред…»

***

Через несколько часов меня разбудила и помогла переодеться все та же, мало говорящая по–русски, женщина. Она же помогла мне посетить уборную,так как самостоятельно сил хватало лишь на то, чтобы относительно ровно сидеть на кровати. Постоянно что-то причитая, то ли молясь,то ли проклиная, не слушая моих попыток мычать, дабы выяснить, где же я оказалась и что со мной, Гвинет напоила меня жирным бульоном с кнедликами и, oставив на столике возле кровати высокий стакан с мутной жидкостью, удалилась.

Все, на что меня хватило, это добраться до окна, слегка отодвинуть штору и с немым изумлением таращиться в непроглядную тьму. Бульон явно был пересолен,так как уже спустя несколько минут я почувствовала сухость во рту. В купе же с больным горлом такое состояние вызывало жуткий дискомфорт. Нет, я, конечно, девушка не ранимая, поэтому все же доковыляла до двери, чтобы убедиться в том, что оа заперта.

Устраивать истерику,колотить по двери, угрожать полицией. Все можно было бы сделать, вот только голоса не было, а слабость доканывала.