Настоящий исполин. Великан.

Зверь жёстко берёт мой рот в плен. Его губы напористо накрывают мои. Пробуют на вкус. Смакуют.

Он не хочет останавливаться на этом. Его губы раздвигают мои. Язык ввинчивается в мой рот яростным буром. Я всхлипываю и забываю, как дышать.

Готовлюсь к мерзкому. Думаю, что стошнит. Но жар его влажного языка действует иначе. Он дрессирует меня глубокими, рваными толчками. Приручает быть покорной. Заставляет распахивать рот и принимать. Вглубь. Почти до глотки.

Тело вибрирует странным трепетом.

Поцелуй становится невыносимо тягучим и безжалостным. Зверь выпивает из меня душу. Через язык и через губы. Похищает кислород. Становится единственной возможностью жить.

— Так-то лучше…

Его слова шумят в моей голове. Как яростные волны об утёс. Зверь ставит меня на пол. Ухмыляется.

— В следующий раз лучше тебе принимать участие, Малая. А теперь сядь. И будь тихой, — стирает влажные следы поцелуев с моих губ. — Будешь тихой, послушной и ласковой — проживёшь дольше.

Зверь выходит.

Я падаю почти без сил на стул. Трясусь от страха. Не верится, что на этом всё закончилось.

Сижу без движения. Считаю про себя минуты. Кажется, проходит полчаса или даже больше. Прислушиваюсь к тому, что происходит за окном. Боюсь встать и подойти, чтобы выглянуть во двор.

Слышу рокот мужских голосов, ругань и шум моторов. Потом становится тихо.

— В туалет хочешь?

Я не сразу понимаю, что второй бандит обращается ко мне. Вздрагиваю. По привычке. Я слишком быстро приучилась пугаться любой тени. Шороха. Громкого слова. Всего.

Скоро стану тенью. Потом навсегда исчезну.

— К тебе обращаюсь, Арина, — кавказец поворачивается в мою сторону. Сверлит меня взглядом.

Глаза у него карие. Но не такие тёмные, как у Зверя.

— Ты давно тут сидишь. Не видел, чтобы тебя выводили, — продолжает спокойно говорить Ризван.

Я киваю.

— Да. Я хочу в туалет.

Мой мочевой пузырь грозится лопнуть в любой момент. Живот пронизывает сильной резью. Но когда Зверь держал меня, я словно отключила все позывы тела.

Сейчас они возвращаются.

— Толчок на улице?

Снова киваю.

— Пойдём. Сделай всё, что надо. Потом будешь ждать возвращения.

— Зверя?

Ризван позволяет себе ухмыльнуться.

— Ждёшь кого-то ещё?

— Нет-нет-нет!

Моя голова дёргается. Словно вот-вот оторвётся. Похоже, бандита это забавляет. Но он смыкает губы и распахивает дверь.

— Вперёд.

Я выхожу на улицу. Солнце ещё стоит высоко. Ярко. Светло. Кругом должна кипеть жизнь. Но сейчас тихо. Даже общая уличная кошка Муся быстро юркает под скамейку без единого звука.

Я направляюсь по тропинке на огород. Уличный туалет находится там. Ризван идёт по пятам. Смотрит прямо. Но у него другой взгляд. Спокойный. Без яркого желания.

— Пс-с-с-с… — слышится откуда-то сбоку. — Она, да?

— Ц-ц-ц-ц… Скажи, аппетитная?

— Ага. Конфетка.

Гогот. Сразу из двух глоток.

Я поворачиваю голову. Через низкий деревянный забор перемахивают двое крупных мужчин.

Похоже, бандиты заняли не один дом. Мне становится страшно. Неужели шайка настолько большая?

— Зверь отдал на откуп? — спрашивает тот амбал, что стоит справа. У него лысая голова и водянистые глаза.

Его темноволосый приятель скребёт синеватую щетину. Разглядывает меня липким взглядом.

— Зверь никому ничего не отдавал, — тихим, спокойным голосом заявляет Ризван. — Не слышали?

— Не-а… — лениво цедит лысый. — Мы улицу обходили. Только вернулись.

— Обошли? Не поднимайте лишнего шума. Девчонка — для Зверя. Больше ни для кого.

— С чего бы это? Как собирать всех, чтобы пойти без проблем против толпы, так сообща? А как делиться — так конфетка только для Зверя?

— Да. Именно так, — отвечает Ризван.

Между мужчинами повисает молчание. Но оно густеет с каждым мгновением.

— Нехорошо, да? — спрашивает брюнет у лысого.

— Ага. Но против Зверя не попрёшь… — пошловато усмехается лысый.

Он хлопает приятеля по плечу, разворачиваясь. Словно собирается уходить. Но потом они делают резкий рывок. Оба.

Надвигаются, как тучи. Они желают вырвать обещанный приз. Силой.