Это была старая элитная школа для детей от 5 лет и выше, принадлежавшая городским властям, куда я и пыталась устроиться психологом. Ученики этой школы всегда были лучшими в городе среди всех других школ во всех отраслях знаний, но с годами всё стало меняться. Что касалось и руководства. Школа изначально принимала детей не по социальному признаку, а по уму и талантам. Но всё же постепенно социальное разделение ярко обозначилось. На это ушло не одно десятилетие. В итоге, от старой традиционной школы осталось лишь одно название. Над теми, кто не соответствовал высоким требованиям школы, то есть не имел богатых родителей, но имел ум, откровенно издевались те, кто попал в школу благодаря папиным деньгам. Часть учителей требовала очистить школу от «убогих», так называли детей из семей простых трудяг, этих детей считали зачинщиками всех беспорядков, а также виновниками снижения успеваемости за последние несколько лет. А вторая часть учителей воинственно защищала гонимых, вступая в конфликт с начальством, родителями и иногда детьми. Естественно, всем было ясно чем заканчивались такие противостояния: увольнения, отчисления. Все, кто так или иначе был знаком с этой школой, в тайне понимал, что причина всех бед был отход от традиций старого руководства, переход на полнейшую коммерцию. Кто-то с этим полностью был согласен, многие из этой школы слишком высоко себя оценивали и многое себе позволяли, критику в свой адрес они не допускали ни в какой мере.

В сложившихся обстоятельствах в этом году порядки в школе еще более ужесточились. Все, кто не получал браслет зеленого цвета отчислялись и увольнялись.

В это сложное время из школы выгоняли всех, кто по каким-то причинам не получал печать «Здоров». Начальство позаботилось о том, чтоб эту печать получали не все. Даже если люди были здоровы. Может и хорошо, что я туда не попала.

Боль заявила о себе с новой силой. И прежний тёмно-серый мир комнаты вырвал меня из воспоминаний о собеседовании и окутал меня с ног до головы. Я лежала на маленьком диване, завернувшись в тёплое одеяло клубочком, как кошка, когда ей бывает холодно. Казалось всё причиняло мне боль в этот момент, не только воспоминания. Атмосфера комнаты вдруг стала угнетающе действовать на меня. Комната была большая, но в тот момент всё казалось каким-то маленьким. Потолок казался ниже и нависал сверху как грозное чёрное небо, стены со всех сторон сдавливали как тиски, окно с тёмными шоколадными шторами как два огромных крыла нелепо свисали вниз и ниспадали на пол волнами, и вообще казались лишними из-за своей длины в таком маленьком и узком мирке моего нынешнего состояния.

Сквозь узкую щель между шторами светил уличный фонарь, свет от него тщетно подмигивал мне, пытаясь вернуть меня в реальность, то заглядывая и оставляя на полу золотистую полоску, то скрываясь из-за качающихся на ветру веток деревьев. Спасали в тот момент лишь уютная мягкая кровать и мягкое ватное одеяло. Мой мир в тот момент сузился до мизерных размеров и сконцентрировался именно в этой точке комнаты, всё смешалось в один болевой импульс внутри меня.

Вдруг тишину моей боли оглушил телефонный звонок. Я вспомнила, что бросила мобильник где-то около кровати. Он был не самый дорогой, но и не из дешёвых. Но тем не менее часто валялся где-то на полу. Я принадлежу к тому поколению молодёжи, которая держит мобильник всегда и везде под рукой. Я даже смирилась с мыслью, что не я владею мобильником, а он мной. Там было всё самое важное. Ну и, конечно, выход в интернет и соцсети, где многие из нас забывают свои реальные жизни.

Мой верный товарищ лежал на полу где-то на ковре с большим ворсом рядом с диваном. Я сквозь боль высунула руку из тёплого мира одеяла и стала на ощупь его искать, шаря по ковру. И когда первые холодные мурашки поползли по моей руке, в комнате было довольно прохладно, потому что стоял холодный сентябрь без отопления, я словно очнулась ото сна. Звонок был совсем не похож на звонок моего мобильника. Да и подсветка мобильника не загорелась, ведь телефон был мной недавно отключен. От этой мысли даже боль немного утихла, словно тоже насторожилась.

Конец ознакомительного фрагмента.