Но я уклонился. Эти братья в своей надменности замыслили подчинить кресту весь мир. Число их росло я росло, и все больше простых людей стекалось служить им. Вскоре они уже силой подчиняли деревни, которые уклонялись от обращения или хотели, как прежде, жить под охраной мерканов. Вот тогда-то воины лесных братьев и стали именоваться воинствующими рыцарями.

Даже древесный народ, питающий к братьям отвращение и презрение за то, как они своей святостью отравляют лес, даже мы знавали среди них истинно хороших людей, которые проповедовали всеобщую гармонию и хотели пребывать в мире со всеми, включая и древесный народ. На первых порах таких было немало, но со временем терпимость обеих сторон пошла на убыль. Сначала с церковных кафедр поносили вирим, а вот теперь дело дошло и до племен. В Диком Лесу идет своего рода война. Вновь я отвлекся. Извините меня. Вирим ведь стоит начать, а дальше им удержу нет. Истории для них как вкусный напиток, который хочется посмаковать. Каждую надо расшить узорами и проникнуть в нее поглубже. И всякий раз, пересказывая ее, будто опять добываешь руду, выплавляешь и куешь заново.

Ну, как я уже упомянул, надменность братьев и их вооруженных прислужников была такой, что порешили они возвестить свою благую весть на всех прогалинах в Лесу, а значит, и в запретных местах на юге, где звери бродили, как хотели. Эта часть Леса в те дни была еще не столь губительной, а человеческие общины, которые охотились и обрабатывали землю внутри ее пределов, оставались такими малочисленными, что их и замечать не стоило. Некоторые осмеливались забираться даже южнее, даже в Волчий Край… и не возвращались. Впрочем, точно неизвестно, каким был Лес в те времена. Остались только легенды — мифы вирим и сказания людей, от которых пошли племена. Но среди сказаний есть и рассказы о том, как люди в свое время миновали южную часть Леса, двигаясь от гор на север. Жуткое это место, говаривали они. Ни единый человек там жив не останется. Но почему, они объяснить не могли.

А братья, Нездешний, пришли не из-за гор. Они пришли из твоего мира или другого, похожего на него. Они пришли через дверь на севере, а потому не изведали ужасов и невзгод пути через южные леса. Их кресты, говорили они, остановят любого зверя, и они избавят деревенских жителей от суеверного страха перед Волчьим Краем. Они и его возьмут под крыло своей церкви.

И они собрали отряд под началом брата, звавшегося Епископ, который пользовался у них большой властью. И он повел этот отряд на юг в запретные здешние леса.

С ним отправились двадцать пять братьев, полсотни рыцарей и вдвое больше простого люда.

У них были мулы и лошади, чтобы везти снаряжение, и они гнали с собой коровье стадо и овечью отару, так как надеялись основать там священное селение — наполовину храм, наполовину крепость. Говорят, они взяли с собой как талисман кусочек плоти своего бога, но, думается мне, даже братья на такое непотребство не способны.

Итак, в одно весеннее утро они с песнопениями отправились в путь и скрылись в лесу. Больше их никто не видел.

Годы и годы до людей в деревнях доходили всякие слухи. Они построили свою крепость, но она подверглась осаде. Они превратились в дикарей, точно племена. Они погибли от рук вирим или гоблинов. В глубине Леса колдовство братьев утратило силу. Они добрались до гор и ушли в страну за ними. Всадник забрал их к себе в замок.

Через два года собрали второй отряд. С ним отправились только три брата, и один из них прежде был мерканом. Фелин, Финн и Дермотт. Их сопровождали сорок рыцарей. Лес поглотил и их.

(Костер перед ними трещал и плевался угольками. Двармо стоял неподвижно, наклонив голову — он тоже слушал рассказ Меркади.)

На этом походы на юг кончились. И с тех пор в эти места не решался проникнуть ни один человек. Постепенно леса, граничащие с Волчьим Краем — вот эти леса вокруг нас — тоже были покинуты. Говаривали о черных тенях среди деревьев, о вампирах, которые крали детей и выпивали всю кровь из коров. Об оборотнях, пожирающих человеческую плоть…

— Гоблины! — перебил Майкл.

— Гримирч. Да. В те дни они были более робкими. С тех пор увеличилась и их уверенность в себе и их численность. Об этом позаботился Всадник. Говорят, тени погибших братьев, рыцарей и простолюдинов все еще бродят здесь среди деревьев, а души их заперты в замке Всадника.

— Так что же случилось с ними на самом деле? — спросил Майкл, не сомневаясь, что вирим это известно.

Меркади зловеще улыбнулся.

— Почему ты думаешь, что я осведомлен об их судьбе?

— Ты и твои как будто знаете все.

— Что так, то так, — последовал небрежный ответ. — Просто мы не болтаем об этом всем и каждому.

— Так что же произошло? — повторил Майкл.

Меркади уставился на пламя костра.

— Некоторое время наши следовали за ними на почтительном расстоянии. Подойти ближе мешали кресты, мессы и все такое прочее. Они находили одинокие фермы, крохотные деревушки — мы знали их и не тревожили. А некоторые так даже знакомились с тамошними обитателями. Крепкие были ребята. Да и как же иначе, раз они жили совсем уж под боком у Волчьего Края. Но жили они в ладу с лесом, а не вопреки ему, и между ними и вирим был мир. Так вот, братья обращали их в свою веру либо убеждениями, либо силой. В селениях побольше оставался брат и пара рыцарей приглядывать, чтобы вера их не оскудела, а отряд двигался дальше.