Выйдя на улицу, чтобы немного прийти в себя после бурного выпускного вечера, шестнадцатилетняя Мария Вестон исчезает навсегда. Девушку считают погибшей, однако спустя двадцать пять лет одноклассники начинают получать от нее письма с угрозами. Неужели она жива и долгие годы скрывалась, но зачем? Больше остальных напугана успешная предпринимательница Луиза Уильямс, которая уверена, что страшная судьба Марии целиком и полностью лежит на ее совести. Роман Лоры Маршалл — это будоражащее кровь погружение в бездну страхов, сомнений, амбиций и не изжитых комплексов.
Глава 1
2016
Сообщение, появившееся у меня в почте, производит эффект разорвавшейся бомбы:
Мария Вестон направила вам запрос на добавление в друзья.
Я не сразу замечаю, что оно пришло из «Фейсбука», и вижу только: «Мария Вестон просит принять в друзья». Инстинктивно захлопываю крышку ноута и вскакиваю. Такое ощущение, что мне в горло засунули напитанную водой губку, и она не дает дышать. Пытаюсь сделать глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. Может, я ошиблась? Нет, я точно ошиблась, потому что этого не может быть! Медленно сажусь обратно на стул и поднимаю крышку ноутбука. Дрожащими руками снова открываю сообщение. На этот раз от реальности не отвертеться. Мария Вестон просит меня принять ее в друзья.
До этого момента день был ничем не примечательным. Я отправила Генри к Сэму и планировала хорошенько потрудиться над эскизами для клиентки, которая заказала интерьер в бежевых тонах, но при этом хотела, чтобы было «нескучненько». Когда я увидела уведомление о пришедшем на почту новом сообщении, то обрадовалась поводу отвлечься от работы и понадеялась, что это будет письмо от кого-нибудь из знакомых, а не рекламный спам.
Лучше бы это был спам, лучше бы я не отрывалась от своего довольно нудного занятия. Должно быть, кто-то так жестоко пошутил. Но кто? Кому это могло показаться смешным? Кто вообще знает о том, какую реакцию у меня вызовет подобный запрос?
Конечно, имелся простой выход из сложившейся ситуации. Достаточно удалить сообщение, зайти на «Фейсбук» и отклонить запрос, даже не заглядывая на страницу. Часть меня требовала поступить именно таким образом и сразу положить этому конец. Но другая часть, глубоко спрятанная и потаенная, жаждала продолжения. Чтобы все выяснить.
И я повиновалась ей. Кликнула на «Подтвердить запрос». И сразу попала на страницу Марии Вестон. В профиле — старое отсканированное фото доцифровой эпохи. На нем Мария в зеленом форменном пиджаке, длинные каштановые волосы развеваются на ветру, на губах играет улыбочка. Я прокручиваю экран в поисках подсказок, но на странице информация скудная. Друзья у нее отсутствуют, кроме фото профиля нет никаких других фотографий.
Она бесстрастно уставилась на меня с компьютерного экрана. Последний раз я ощущала на себе этот холодный взгляд двадцать пять лет назад. И уже забыла, как она оглядывает человека: без неприязни, но оценивая и понимая про него больше, чем он готов показать. Я так и не узнала, осознала ли она, что я с ней сделала.
На заднем плане просматривается здание школы из красного кирпича, такое знакомое, но в то же время странное: как будто оно возникает из чужих, а вовсе не из моих собственных воспоминаний. Удивительно: бывает, ходишь в одно и то же место каждый день на протяжении пяти лет, а потом все заканчивается, и ты больше никогда туда не возвращаешься. Словно и не было ничего.
Я ловлю себя на том, что не могу долго на нее смотреть. Мой взгляд блуждает по кухне, я пытаюсь зацепиться за обыденное, чтобы отвлечься от этой новой, ошеломляющей реальности. Встаю, намериваясь приготовить кофе. Кладу гладкую блестящую капсулу в кофемашину, привычным движением нажимаю кнопку кончиком пальца, подогреваю молоко. Этот ритуал успокаивает.
Меня окружают атрибуты комфортной жизни, типичной для представителя среднего класса и среднего возраста. Кухонная техника; на шикарном холодильнике фото, на котором мы с Генри во время нашего первого проведенного вдвоем отпуска прошлым летом. Это селфи, снятое у бассейна: наша кожа просолена и тронута загаром; Генри съел свою ежедневную порцию мороженого, и вокруг рта у него налипла пыль.
За стеклянными дверями кухни — одетый в цвета поздней осени садик во внутреннем дворе. Камни на дорожке блестят от прошедшего недавно дождичка. Выщербленные цветочные горшки с засохшими бурыми стеблями свидетельствуют о моих неудачных попытках вырастить свою зелень. Нависшее послеполуденное небо унылого серого цвета. Мне видно только одну из башен-гигантов, что возвышаются тут и там над рядами террасных домов, переделанных под квартиры, подобные моей, и составляющих пейзаж этой части юго-восточного Лондона. Комната, дом, эта жизнь — все, что я так тщательно выстраивала. Семья, состоящая из двух человек. Случись что с одним из нас — и семье конец. Что могло бы развалить ее, сбросить под откос и разбить? Скорее всего, не так уж много и надо. Может, достаточно будет тычка в спину, легкого такого толчка, едва заметного.
И почему так нестерпимо жарко на моей кухне, с ее серо-голубоватыми стенами и выбеленным деревом столешниц? Пока привычно журчит кофемашина, я вполуха слушаю новости по кухонному радиоприемнику, который работает все дни напролет: спортивные победы, перестановки в правительстве, пятнадцатилетняя девочка, покончившая с собой после того, как парень запостил ее фотографии в голом виде. Меня коробит, когда я представляю себе, как это произошло; я испытываю одновременно сочувствие к девочке и постыдное облегчение от того, что в наше время не было камер в телефонах. Я встаю и открываю дверь на улицу, мне не хватает свежего воздуха. Но порыв ветра захлопывает ее.
Кофе готов, у меня не остается выбора, и я вновь возвращаюсь к столу и сажусь за компьютер, где поджидает Мария — неизбежно и неотступно. Заставляю себя взглянуть ей в глаза, безуспешно пытаясь отыскать хоть намек на трагедию, которая скоро должна с ней произойти. Я хочу взглянуть на ее фотографию глазами случайного наблюдателя: обыкновенная школьница, старое фото, годами его протирали и ставили на место в мамином буфете. Но ничего не получается: я не могу думать о ней так, словно не знаю, что должно вот-вот случиться.