Всё померкло. Я в отключке. Вернее мне так показалось, а на самом деле….

Я оказался прямо перед капсулой, причём, вроде как, абсолютно голый, по моей щеке стекала слюна, а из носа хлестала кровь, всё вокруг кружилось и мерцало, не давая мне на чём-то сосредоточиться…. А вот потом я действительно отключился, но последнее, что мне кое-как удалось увидеть — удивлённое лицо контроллерши. Оно и понятно, не каждый день из капсулы вываливается окровавленный и заблёванный… нудист.

Всё дальнейшее помню крайне смутно — я то просыпался, то снова впадал в отключку, поэтому хуй знает, что там со мной делали, но я точно помню шум бегающих туда-сюда докторов, каталку и… на этом всё.

Нормально я пришёл в себя нескоро, оказавшись в какой-то палате. Видимо, сюда меня и доставили. Первое, что я увидел, и что мне очень понравилось… — охуенные настенные часы, висевшие прям напротив моей койки, над дверью выхода. Здесь, помимо меня, было ещё пять-шесть коек и носилок, выстроенных в ряд, но на них никто не лежал. Ну а на самом краю моего лежбища лежали мои вещи, вернее одежда, ибо все остальное уже было донесено мной в комнату до диагностики.

Первое, что я сделал — осмотрел своё тело. Вроде всё норм, блевоты нет, крови нет, стало быть ванные процедуры какие-то я прошёл. Но и слабости, на удивление, тоже не было…

Хотя после такого пиздеца — я ожидал чего-то большего… Это ж, блять, сука, надо так?! Запихали меня в какую-то хуету, от которой я чуть не сдох, а также имел все шансы кукухой съехать! Блять, если я встречу этого пидораса главного — лично ему ебало разобью!

И вот, наконец, появился хоть кто-то, кому я мог высказать все эти возмущения: в палаты зашёл доктор. Старый сгорбленный мужик в халате, смахивающий на какого-нибудь кавказца, который всё теребил что-то в кармане. На бейджике было написано: «Врач реанимации — Георгий Русуданович Алшибая».

— О, вы уже проснулись… — на удивление, без какого-либо акцента заговорил врач. — Как самочувствие? Головокружений или головных болей не ощущаете?

— Не ощущаю, — с некоторой грубизной ответил я, но понял, что старик-то тут не причём и заговорил нормально: — Что вообще со мной произошло, и часто это в вашей конторе случается?

Тот, вытащив из кармана помятую и замызганную бумажку, которую, видимо, всё это время и теребил, зачитал, проведя пальцем по бумажке: — Так… вот… Здесь. Пациент Александр Юрьич Янковский… Диагноз: в 12:36 по Кедровскому Официальному Времени произошёл приступ острой панической атаки, в результате которой пациент испытал сильный дискомфорт и, как результат, потерял сознание…

Ну охуеть они завернули, конечно… «Испытал, сука, сильный дискомфорт». Радуйтесь, что вас там всех в капсуле не было. Щас бы стояли заблёванные кровищей и яйцами с беконом…

— А причина какая?

Он как-то хитро ухмыльнулся, взглянул на меня и с серьёзностью ответил: — Болезненная худоба. Аппарат не был предназначен для таких как вы, и вот, собственно, вышло… Так сказать…

Это стёб что-ли такой? Болезненная худоба?! Ну окей, допустим…

— Худоба, значит… — едва слышимо сказал я, а затем задал ещё один вопрос: — А сколько времени уже прошло?

— Да-да, худоба… — улыбнулся старик. — Два с половиной часа. Но вы не беспокойтесь, вашу тренировку перенесли на вечер, в 19:00.

— Что?! Я только что блевал кровью, а уже тренировку?! Вы совсем охуели?! — не выдержал я.

— Ко мне никаких претензий, да и вообще, вы ведь чувствуете себя нормально, так? Вот, киваете. Значит всё хорошо, полностью дееспособны. — спокойно ответил врач и собирался уйти, но вдруг что-то вспомнил и добавил: — За вами зайдут через полчаса, а пока полежите, успокойтесь…

И я опять остался один, поглядывая на часы. Сейчас всего пять, так что до этой моей тренировки ещё как минимум два часа.

А потом я вспомнил, что испытывал в капсуле какие-то странные ощущения… Будто бы исчез, а потом резко оказался уже снаружи.

Было какое-то помутнение, вызванное всем тем пиздецом, но что-то со мной точно произошло, будто бы я на какое-то время отделился от себя и стал чем-то иным, необычное ощущение. Видимо, какую-то способность я всё-таки имею, но обнаружилась она в результате очень нездоровых вещей, и лучше бы, чтобы такое никогда не повторялось.

Через пару минут за мной пришли. Это была та самая Елена… Как её там. Риггель, в общем. Отчество, увы, не помню. Я же присел, всё-таки не лёжа с ней болтать…

Когда она подошла, то сразу состроила на своём лице приятную улыбку, играя в добрую тетушку.

— С пробуждением, Александр. Приносим свои извинения за неудобства, понесенные вами во время диагностики, всё это будет доведено до руководства и… — заискивающе приятным голосом говорила женщина, но я её перебил, разом всё отрезав и поставив точку: