– Опять Фёдоров? – спросил Артём, отворачиваясь от меня.

– И где ты шляешься? Долго мне ждать? – гаркнул мне в ухо незнакомый женский голос.

– А вы кто? – опешила я.

– Конь в дублёнке. Горничная я. Ключи где?!

– Так Женя сказала, что у вас есть...

– Есть, есть, на пятках шерсть. У хоббитов, – отрезала тётка. – Спёрли у меня. Ещё полчаса жду, если не появляешься, сама у номерах будешь убираться.

– А почему вы собственно так со мной разговариваете? – возмутилась я.

– Как умею. Так шо, не ждать? Тогда я пошла.

Я представила себя, намывающую чёртову дюжину номеров, вспомнила Женькино предупреждение и решила слегка сдать назад.

– Нет, постойте! Я уже иду.

Артём рычал на кого-то в трубку. Снова совсем другой. Отбил звонок, и я с виноватой улыбкой сказала, что мне нужно срочно возвращаться.

– Да, у меня тоже есть неотложные вопросы, – сказал он с явным сожалением.

Вот так всегда в романтику врываются суровые будни. Эх...

* * *

Артёма ждали дела, а меня домоправительница из мультика про Карлсона. Готова поклясться, что мадам на Союзмультфильме рисовали с неё или с её родственницы. Тот же нос огурцом, рыжая, крашеная шевелюра, уложенная в гульку на макушке. Та же мощная фигура: плечи, грудь и живот монолитом, нацеленным на меня, как торпеда. Правда, вместо халата в цветочек чёрные леггинсы, обтягивающие колбасообразные ноги, и длинная футболка с феечками и бабочками.

– Зоя Петровна? – спросила я, пытаясь выглядеть начальственно. Правда, в положении снизу вверх у меня получалось смотреть не в глаза, а только во второй подбородок горничной. – Добрый день.

Сколько в ней? Метра два?!

– Ты, значит, – заявила мадам так, словно была директором школы, а я злостной прогульщицей, и уткнула руки в боки. – Чтоб это было в последний раз!

– А вы собираетесь ключи многократно терять? – сощурилась я.

Палец-сарделькой вырос перед моим носом.

– Поговори у меня тут! Спёрли у меня. Из кошёлки. Пока я по базару тащилась. Не могла Евгения кого-нибудь посолидней найти? Клопендрю какую-то руководить поставила. Ты хоть школу закончила?

– Между прочим, мы с Евгенией ровесницы. И рост у меня средний. Образование высшее. Ещё вопросы есть? – сказала я, борясь с желанием послать мадам куда подальше. Мысль о том, что любые претензии не только мои, но и наших звёзд, отскочат обратно в лоб от этой противотанкерной торпеды, помогла мне взять себя в руки.

Мадам смерила меня недоверчивым взглядом.

– Ладно. Но выглядишь, как мелюзга. Ключи мне сделаешь к четвергу, – распорядилась горничная и протянула лапищу. – А сейчас давай их сюда. Я из-за тебя и так уже «Модный приговор» пропустила.

Я хихикнула.

– Что такое? – Её рука потянулась ко мне, будто собираясь схватить то ли за шкирку, то ли за ухо.

Ой... Я отшагнула. Надо было Артёма не отпускать, вдруг придурь у неё по безлимитному тарифу? И я невероятным усилием воли сделала серьёзное лицо.

– Да ничего. Просто смешная передача вспомнилась. Другая. Как её? «Аншлаг», вот!

– Смотри у меня! – Вновь палец-сарделькой замельтешил перед моим носом.

Кажется, я потребую у Женьки компенсацию. За моральный ущерб и неумение подбирать персонал.

Зоя Петровна сурово изъяла у меня связку ключей, вставила наушники от Айфона в уши и, включив скорость ракеты Томагавк, понеслась с пылесосом в вип-зону. Я посторонилась и решила не мешать: не дай Бог зашибёт!

Но день не обещал быть спокойным. Как говорится, получила свою порцию сладкого, теперь раскуси гадости с перчинкой. Через минут двадцать передо мной встала раскрасневшаяся, как спелый чили, Милана.

– Всё! С меня хватит! Я ни секунды не останусь в этой богадельне! – заявила она.

– Простите, наша горничная действительно лишена чувства такта, – проговорила я совершенно искренне. – Зато очень чисто и быстро убирает.

– При чём тут горничная?! – возмутилась она. – Верните мне деньги, я уезжаю!

– У вас что-то потекло? Прорвало в смысле? – спросила я. – Мы починим.

– Ага! И вы издеваетесь! Намекаете, что я...

– О нет, я ни на что не намекаю, – ответила я. – Я подумала, что у вас в номере проблема с сантехникой...

– Какая тут сантехника! – воскликнула Милана, села на пластиковый стул и вдруг разрыдалась.