Это невыносимо! Так душно, липко, стыдно, что хоть в голос ори. Но я молчу. Захлебываюсь болью, но молчу… Вот только Проходе не нужны слова, чтобы все понять. Отправив любопытствующих восвояси, она плюхается рядом со мной на диван и заявляет:

– Не смей думать об этом козле.

У меня вырывается смешок. Хотела бы не думать, но голову ведь себе не отрубишь. Думает и думает, наполняется мыслями, как сеть рыбой. К счастью, принесли наш заказ, и у меня появилось средство избавления от мук. Поставив перед собой шесть шотов с текилой в надежде выжечь те две недели, начала опрокидывать их один за другим, мысленно желая Сергею Эльдаровичу всех «благ».

Правда, исчерпав фантазию на предмет изощренных способов мучительно и позорно сдохнуть этой скотине, легче не стало, напротив, воспоминания расцвели, словно яблони в мае, и боль огненной лавой вскипела внутри, требуя хоть какого-то выхода.

Поскольку окон тут не было да и мне порядком осточертело размазывать по лицу питательную маску из соплей и слез, я накатила еще пару сотен грамм, а после нетвердым шагом направилась на танцпол, соблазнительно извиваясь под «All that she wants».

Танцую, перед глазами калейдоскопом проносятся разноцветные огоньки прожекторов, размытые лица людей, их, пестрящие всеми цветами радуги, наряды - все это смешивается в неоновый коктейль, в котором я растворяюсь, пьянея с каждой секундой все больше и больше. Меня развозит, и вот уже к коктейлю примешиваются искрящиеся весельем сапфировые глаза и снисходительная улыбочка, с ласковой ехидцей вопрошающая: «Ну, как, Настюш, помогает?»

«Поможет, не переживай», - елейно улыбаюсь в ответ, уже не понимая, что мираж, а что – реальность.

«Ты у меня немного дурочка, да?» -раздается в голове смешок, я же продолжаю скалиться, пошло выписывая телом:

«Не у тебя, Сергей Эльдарович. Не у тебя…»

И словно в подтверждение этих слов вместо того, чтобы оттолкнуть пристроившееся сзади парня, прогибаюсь ему навстречу. Он, не теряя времени, обхватывает мои бедра и бесцеремонно прижимает к напряженному паху. Я сбиваюсь, не ожидая столь откровенной реакции, парень же расценивает это, как сигнал к действию: перехватывает меня поперек талии и резко притягивает к себе, опаляя разгоряченную кожу жарким дыханием. Меня передергивает, становится противно, но я, как можно непринуждённее высвобождаюсь из крепких объятий и, обернувшись, шутливо грожу пальцем.

К счастью, мальчик попался адекватный: улыбается в ответ, подмигивает. У него обаятельная улыбка, кудрявые волосы и довольно интересное лицо - из тех, что так любит индустрия моды. Еще каких – то пару недель назад он мог бы мне понравиться, а сейчас… Сейчас мне абсолютно все равно. Тем не менее, я даю добро на знакомство, и даже запоминаю, что он говорит.

Его зовут Илья, ему тоже восемнадцать, и его папа владелец сети клубов, в том числе и этого. Когда я возвращаюсь в нашу с Олькой вип-ложу под ручку с новым знакомым никому из собравшихся, а их там каким-то чудом оказалось человек десять, представлять его не пришлось, зато на меня обрушился очередной поток имен, фамилий и статусов. Естественно, я их пропустила мимо ушей, покивала для приличия и со спокойной душой завалилась к Проходе под бок, чтобы продолжить свою алко-терапию.

– Ну, как тебе Сенька? Понравился? – хитренько сверкая пьяными глазками, шепнула подруга после того, как мы всей дружной компанией выпили за знакомство. Я недоуменно приподняла бровь, и Олька едва заметно кивнула в сторону Ильи.

– А почему Сенька?

– Он у нас стихоплет: тексты песен пишет.

Поскольку я была уже почти «мордой в салат» и проследить связь между Сенькой, и стихоплетством не представлялось возможным, пришлось в очередной раз недоуменно вскидывать бровь. Прохода закатила глаза и как слабоумной пояснила:

– Стихи – Есенин - Сеня.

– Аа…

– Ну, так что? – вновь расплылась она в этой, начинающей меня подбешивать, игривой улыбочке.

– Что? – тупо переспросила, чтобы поскорее ее стереть. Реакция не заставила себя ждать.

– Вознесенская, блин, не тупи! Понравился, спрашиваю, Сеня?

Я посмотрела на Илью и столкнулась с его заинтересованным взглядом, который он тут же перевел на рядом сидящего парня, сделав вид, что все это время вел с ним оживленную беседу, а не пожирал меня глазами. Это было так мило и вместе с тем по-детски, что я невольно сравнила с наглыми повадками Сергея Эльдаровича, но тут же одёрнула себя. Нашла тоже с кем сравнивать!

– Он забавный, - резюмировала, вспомнив, что Олька ждет ответ.

– Он хороший, Сластёнчик, очень хороший. Присмотрись. Вы, как творческие натуры, стопудова найдете точки соприкосновения. А тебе сейчас надо отвлечься.

– Ну, точки соприкосновения твой «хороший» у меня и безо всякого творчества нашел, а вот с каких пор ты в свахи заделалась, мне очень интересно? – не удержалась я от сарказма, делая обслуживающему нас официанту знак, чтобы наполнил бокал.

– С тех самых, как моя лучшая подруга стала влюбляться в женатых старпёров и превращаться в стервозину, - ехидно парировала Прохода, и перехватив протянутый мне бокал, залпом осушила его с таким видом, словно там не «шампанское героев и королей», а палёнка.

– Эй, что за беспредел? – возмущенно ткнула я ее в бок, отчего она поперхнулась.

– Коза! Я о тебе вообще-то забочусь: намешаешь, потом блевать будешь дальше, чем видеть, а какой-то престарелый козел этого определенно не стоит.

– Он не престарелый, - зачем-то решила я защитить светлый образ этой твари. Прохода, естественно, закатила глаза.

– Тяжелый случай.

– Ну, а ты мне что предлагаешь? Старательно выжимать из себя веселье? – раздраженно поинтересовалась я и демонстративно налила себе шампанского сама.