Они с тревожным любопытством наблюдали эту удивительную сцену.

«Кто эти старцы, и о чем ты с ними говорил?» – спросила Лина.

«О войне и о Боге я говорил с муллами», гордо ответил он.

Поезд тронулся, вдали скрылись минареты и купола Бухары. За окном хлопковые поля, сады, камышовые тугаи вдоль каналов ирригации. В рассказах и играх незаметно летело время. Анна Ефимовна собрала небольшой багаж своих внуков и приготовилась к прибытию в Самарканд. Она так сильно волновалась, что Елене пришлось ее многократно успокаивать. Волнение бабушки можно было понять, ведь она еще несколько дней назад потеряла дочь и зятя, потеряла свой дом и все нажитое тяжким многолетним трудом.

В Самарканд поезд прибыл по расписанию, ровно в 20–00. Здесь из вагонов вышло много беженцев, которые резко выделялись среди местных жителей и лицами (нет загара, светлые волосы и глаза) и одеждой (очень теплой для этих краев в июльскую жару) и странными котомками с вещами, а главное тревожным выражением глаз, полных боли и страданий.

Наши путешественники помогли своим попутчикам выйти из вагона. Все пятеро стояли рядом на пироне в ожидании встречающих Анну Ефимовну родственников.

Долго никто к ним не подходил. Они уже начали волноваться, но в этот момент к вагону подошла очень пожилая дама в старомодной широкополой соломенной шляпе и молодой мужчина, в летной форме, чем-то очень похожий на женщину. Дама внимательно оглядела всех, остановила взгляд на бабушке и подошла к ней.

«Аня?» – тихо и неуверенно спросила она.

«Фрида!» – выкрикнула бабушка.

Старые женщины, не видевшие друг друга почти 30-лет, обнялись и заплакали.

Потом в объятия заключили детей, представленных бабушкой.

Казалось, о наших путешественниках совсем забыли, и они, улыбаясь, отошли в сторону, очень обрадованные теплой встрече бабушки и детей с их родными.

И только тогда, когда молодой летчик взял нехитрые пожитки прибывших и уже собирался уйти, бабушка Аня вспомнила о своих «спасителях». Она подошла к ним, обняла мать и сына, расцеловала их и сердечно поблагодарила. Внуки последовали ее примеру.

Еще долго мать и сын смотрели вслед этим хорошим людям, приятно осознавая, что смогли им помочь.

Самарканд от станции укрывала густая зелень высоченных тополей и чинар.

Поезд тронулся и быстро набрал крейсерскую скорость. За окном мелькали кишлаки, железнодорожные поселки и небольшие города, очень похожие друг на друга.

Вечером проехали большой мост через Сырдарью.

Жарким утром 12 июля 1941 г. поезд прибыл в Ташкент. От Гродно до Ташкента добрались за двадцать два дня. А по насыщенности событиями эти дни были равны нескольким годам нормальной мирной жизни.

Наших героев уже ждали. С нетерпением ждали этой встречи и они, желая вновь оказаться в кругу родных людей, после долгой и трудной поездки.

На пироне выстроилась почти вся многочисленная папина родня, но без мужчин.

Мужчины уже были призваны в армию для защиты отечества на фронтах войны, и находились за тысячи километров от дома.

Встречали сноху и племянника, брата с огромным любопытством и радостью, как родных, вернувшихся с войны. И это были совсем другие люди, чем при первой встрече.

Город утопал в зелени деревьев и в цветах. Все поливалось заботливыми руками жителей по нескольку раз в день. Поэтому в тени многочисленных парков, садов, в чайханах над большими арыками было прохладно, не смотря на 35°С жару.

Вся большая семья отправилась по традиции к Главтети Тамаре, где прибывших решили разместить и оставить на длительное время, прежде чем они возвратятся на Памир.

В тенистом дворе Главтети на берегу большого арыка Салар было прохладно. Его холодные воды понижали температуру окружающего воздуха на 10–12 градусов С.

Там был уже накрыт длинный стол, и готовился плов, запах которого приятно щекотал ноздри.

Умывшись с дороги, гости прошли к столу, во главе которого сидела очень старая, сгорбленная временем, совершенно седая бабушка Гита, мать отца и еще одиннадцати детей, большая часть которых находилась за этим столом.

Мама хорошо знала бабушку с момента приезда в Ташкент в 20-году.

Она ярко помнила трудную историю, когда после возвращения с гражданской войны мужа, его отец не признал ее законной женой, т. к. он женился без его разрешения на женщине другого рода и племени, недостойного гордым левитам – племени еврейских раввинов. А вот бабушка Гита признала 1блетнюю Эльку сразу, и не ошиблась.

Старая бабушка Гита расцеловалась с прибывшей невесткой, дрожащими руками обняла самого на тот момент младшего из многочисленных внуков и что-то тихо сказала на непонятном мальчику языке. И хотя слова были совершенно другими, он почувствовал в них тот же смысл, что и в прощальных словах старого муллы, который его напутствовал в Бухаре. Бабушке было 93 года, и он хорошо запомнил на всю жизнь ее дрожащие холодные руки, с длинными пальцами, обтянутые коричневой сухой кожей, похожей на пергамент.