Оля

Олька, привет!

У нас за два месяца не прибавилось ни одного заболевшего. Надежда мала, но кто знает, чем черт не шутит – вдруг откроют! Я ведь почти два вахтовых срока тут просидел, может быть отпустят, еще и сверху оклада накинут… Заживем, Олька!

Не помню, писал тебе или нет – дочку Валькину назвали Варварой. Мелкая, совсем махонькая, рыжая-конопатая, как сам Валька. Непонятно, как она тут будет расти – с самого рождения всякие патологии. Но делать нечего, как-то выкручиваются. Все мы тут как-то выкручиваемся. Им в порядке исключения разрешили перебраться в дом. Еще не достроили ничего, внутри сарай сараем, но электричество провели. А вообще, Варька у нас теперь дочь полка: все-таки свежее веяние, хоть какой-то привет с Земли…

Помнишь, я обещал, что выращу сирень к твоему приезду? Все ждал, молчал, думал: будет росток побольше, сфоткаю, пришлю тебе карточку. А сегодня ночью торкнуло: какая карточка, если и тексты-то не доходят? Так что словами опишу: моя великая тайна, первая сирень на Гевесте. Лучшая сирень на Гевесте! И знаешь почему? Потому что единственная.

Сложная шутка, да? Ладно, прости. Но она такая крохотная… Растет у меня пока под колпаком, пока не цветет: ботаники сказали, что лет через десять только в первый раз зацветет. Но все равно – зелень. Ты всегда хотела завести цветы дома, вот пусть сирень тебя дожидается.

Ладно, княгиня, закину конверт в ящик и пойду спать. Очень устается. Ни на что сил нет. Смотрю иногда на эту сирень и думаю: ха, да захиреет, поди, до твоего приезда…

Люблю тебя, моя княгиня.

Привет.

Так глупо здороваться с человеком, который тебя не слышит. Мне все чаще кажется, что я разговариваю со стеной. Чтобы преодолеть это чувство, повесила твою фотографию – и почему раньше не догадалась?

У нас прямо под окнами запустили ветрогенератор; я так надеялась, что станет немного полегче с электричеством, но в итоге всю мощность отдали роддому по соседству, а у нас только стекла вибрируют, и жутко шумно. Голова болит не переставая, ибупрофен не достать, схожу с ума. Думаю вернуться в квартиру – в институте из-за генератора стало практически невозможно. Ночью еще можно спать, но лаборатория освобождается именно ночью, так что вся моя работа с десяти вечера до пяти утра. Пока закончу, пока доберусь до своей раскладушки, уже опять начинает гудеть…

Я застряла тут, кажется, навечно. Давно уже никаких разговоров о защите кандидатской – да кому сейчас нужно это занюханное почвоведение, когда так все смутно. Меня приписали к лаборатории, которая занимается очисткой аккумуляторов. Спасибо бывшему научнику, похлопотал, а то бы осталась безработная совсем. Мы тут как полезные мусорщики – снимаем с использованных аккумуляторов оставшиеся крошки энергии и собираем их. За две-три смены удается набрать до шести сотых киловатта! Это лампочке почти на час.

А вчера узнала, что можно купить билет на Гевесту. К нам прямо в жилые комнаты пришел какой-то жук – сначала предлагал цветочные композиции, а потом начал всучивать билеты. Мол, Гевеста – светлое будущее, на Земле всем скоро конец, скоро Земля превратится в лед и вот это вот все…

Но, во-первых, не уверена, что по его билету долетишь до Гевесты. Может быть, где поближе очутишься. Во-вторых, у меня в жизни не было столько аккумуляторов, сколько он просит. В-третьих… ну, прилечу я. А где ты? Я ведь даже не знаю, где ты. Может быть, на Земле уже давно.

Руки опускаются, Игорь. Мне кажется, я живу только воспоминаниями. Страшно думать, как раньше провожали на войну – там ведь еще меньше было надежды. Наверное.

Привет, княгиня!

Давай поднимем стаканчик чаю. Девять лет на Гевесте, девять лет со свадьбы, девять лет не виделись. Налей там мне тоже черного чайку или чего покрепче. Пакетик можно не вынимать.

Я вчера заходил к Валентину – Варька уже большая, ходит в школу (правда, там пока всего-то пять учеников). Вся комната у них в детском барахле, хотя все, конечно, своими руками – все эти столики, игрушки и прочее. Нескоро еще сюда начнут импортировать с Земли такие нестратегические товары. Хотя, с другой стороны, доставили на днях мой заказ. Помнишь, я говорил, что выписывал тебе зеркала и журавликов? Вот, приехали, столько лет спустя. Я эти бирюльки отдал Варьке. А тебе закажем новые. Да и вдруг ты разлюбила уже всю эту мелочевку…

Накормили, напоили меня у Вальки, поигрался с Варварой. А потом вернулся в свою берлогу на базе. Надо уже тоже перебираться в город. Так надоел этот холостяцкий быт – хочется приходить в запах пирогов, духов, а не этих шкур шерстяных холодных.

Я люблю тебя, Олечка, я так тебя люблю, и я так мечтаю о том дне, когда ты приедешь, и у нас будет свой дом, такой же, как у Вальки, и даже лучше. Иногда такого себе навоображаю! А потом снится во сне. Просыпаешься – а за окнами опять ветрище, и багровые вонючие фумаролы, и красный песок скрипит на зубах даже зимой.

Люблю тебя, Оля.

Здравствуй, Оль.

Спасибо Вальке – я точно знаю, что ты на Земле и что с тобой все в порядке. Я не очень хорошо поступил: не выдержал и заставил его опять связаться со спутником, отследить твой смартфон. Забавно, да – отсюда можно при желании отследить конкретного землянина, но нереально без помех настроиться на новости или канал связи.

Что там у вас творится, мы по-прежнему толком не знаем. Ну, проблемы с энергией, ну, пытаются синтезировать эргорий – и все, никаких подробностей. Дальнобойщики, которые забирают газ, с нами не разговаривают, как будто мы чумные. У нас болеет триста семнадцать человек, никого стационарных с планеты не выпускают. Тупо, тупо, как тупо все! У меня послезавтра кончается десятая вахта, если бы не эта чепуха, я бы уже летел к тебе!