Старику казалось, что все это он видел своими собственными глазами.

А может быть, так оно и было? Он жил уже так долго… Корни его воспоминаний терялись в глубине времен.

В раздумье направился он в сторону ближайшей чайханы.

Многие из его соседей по брезентовой крыше уже сидели там. Первый, который торопился больше всех, был высокий и худой как тростинка, конюх, одетый в длинный, набитый овечьей шерстью кафтан, доходивший ему до пят, — чапан, [3] традиционную одежду туркменских и узбекских народов, населяющих степи севера.

Как только он появился на веранде, то привлек к себе всеобщее внимание своим странным поведением. Хладнокровно расталкивая посетителей, он принялся пробиваться сквозь толпу куда-то вглубь. Многим, сидящим на тонких, потрепанных коврах, брошенных на землю, вокруг подносов с чайниками и пиалами, — он отдавил ноги. Других, примостившихся на убогих табуретках и топчанах, сколоченных из неотесанного дерева, — он оттолкнул в сторону.

— Неуклюжий болван! — закричали ему вослед люди.

— Горный воздух ударил ему в голову, и он, видно, совсем свихнулся!

— Мой ишак и тот ходит осторожнее!

Но все эти слова, как бы сердито они ни звучали, были сказаны в шутку. Единственным, кто действительно рассердился, был толстый и гладкий мулла, который прокричал, что пророк непременно накажет каждого неверного, но в особенности того, кто посмел опрокинуть на пол его кальян.

А мужчина в чапане даже не обернулся. Он спешил дальше и его узкие, черные глаза на скуластом лице, не отрывались от цели, к которой он так стремился. Но, наконец, возле маленькой стены отделявшей веранду от дороги, он нашел то, что искал: два чапана. Один пурпурный с черными полосами, другой коричневый с зеленым узором. Молодой конюх никогда раньше не видел их обладателей, — двух старых людей, — но какое это имело значение? Они были все равно, что братья: одевались на один манер, и одна степь была их родиной. Посреди этой пестрой толпы из всех частей Афганистана только они могли разделить его чувства. Пурпурный и коричневый чапаны моментально раздвинулись и дали ему место. Но тот этого и не заметил.

— Вы едете в Кабул или возвращаетесь оттуда? — сразу же набросился он на них с вопросом.

— Мы вчера выехали из Мазари Шарифа, — с достоинством ответил ему самый толстый и лысый из обоих.

— Так значит, вы еще не знаете самую последнюю, самую важную новость! — воскликнул конюх.

Оба старика медленно повернули к нему свои лица. Интерес, смешанный со страхом, появился в их узких глазах, но их возраст и положение предписывали никогда не показывать любопытство открыто. И толстый спросил, равнодушно позевывая:

— Что ты, молодой и неопытный парень, понимаешь под важной новостью?

— Нечто совершенно невероятное! — заволновался конюх. — Вы не поверите своим ушам!

Он, конечно, хотел бы немедленно рассказать все, что знал, но замолчал, желая подольше насладиться вниманием своих собеседников. Оба они спросили его почти одновременно:

— Назначили нового генерал-губернатора нашей провинции?

Конюх отрицательно покачал головой.

— Подняли налоги на ковры? — озабоченно предположил другой, у которого была ковровая фабрика в провинции Маймана.

— Повысили налог на каракуль? — спросил его сосед, хозяин больших отар каракулевых овец в степях под Мазари Шарифом.

— И близко даже не угадали! — довольно воскликнул конюх и, не в силах более сдерживаться, провозгласил торжественно, словно они были на празднике:

— Представьте себе только, в этом году, в Кабуле устраивают бузкаши!

Конюх выжидающе посмотрел на своих собеседников и не разочаровался.

Торговцы, что до этого вели себя с таким высокомерием, потеряли всякую власть над собой и живо подскочили на местах.

— Как? Бузкаши в Кабуле? — возбужденно закричали они разом.

— Этого не может быть! Бузкаши в Кабуле!

— И главное, самое великолепное с тех времен как появились люди! — триумфально дополнил юный конюх.

— Горный воздух действительно ударил ему в голову… — решил торговец каракулем.

— А откуда там возьмутся лошади и всадники? — воскликнул торговец коврами.

— Наши люди поедут туда и лошади тоже! — ответил конюх.

Поразившись, оба старика замолчали, не находя больше слов.

Люди, собравшиеся на веранде, с удивлением обернулись к этой группе в чапанах. Громкий разговор и подпрыгивания на месте двух седых, достопочтенных старцев — не прошли незамеченными. Путешественники, сидящие далеко от них и пьющие чай, тоже хотели бы узнать, что за поразительная новость так преобразила этих двоих. Один из их соседей поднялся и побежал от одной группе людей к другой, чтобы рассказать всем то, что услышал. В толпе зашелестело слово: бузкаши… бузкаши…

Все повторяли его друг другу, но большинство совершенно не знало, что оно означает. Они никогда не бывали по ту сторону Гиндукуша или дальше городов Кундуз и Баглан. Они начали спрашивать, о чем же именно идет речь, и ответ их горько разочаровал: