Бар Гебрей сообщает, что отец Сельджука Тукак был полководцем в войске хазарского кагана и что после его смерти сам Сельджук, основатель династии, воспитывался при дворе кагана. Но необузданный юноша был непочтителен с каганом и вызвал гнев катун, царицы, в результате чего либо сам уехал, либо был изгнан от двора (37; 260).

Другой источник того же времени, "История Алеппо" Ибн ал-Адима также сообщает об отце Сельджука, как об "одном из выдающихся тюрок-хазар" (128; 143), третий источник, Ибн Хассул (128; стр. XXVII) сообщает, что Сельджук "поранил царя хазар мечом и ударил булавой..." Вспоминается двойственное отношение гуззов к хазарам, о котором рассказывал в своих путевых заметках Ибн Фадлан.

Таким образом, сначала хазары и основатели Сельджукской династии были тесно связаны, а потом произошел разрыв. Вызван он был, видимо, переходом сельджуков в ислам (тогда как другие племена гуззов, например, команы, так и остались язычниками). Тем не менее и после разрыва хазарско-иудейское влияние оставалось какое-то время преобладающим. Один из четырех сыновей Сельджука был наречен еврейским именем Израиль, а один из внуков - Даудом (Давидом). Данлоп, обычно не склонный к опрометчивости, замечает: "В свете вышесказанного допустимо предположить, что эти имена стали следствием религиозного влияния хазар на главные роды гуззов. "Молитвенный дом" у гуззов, который упоминает ал-Казвини, вполне мог быть синагогой" (37; 261).

Повторим также следом за М. И. Артамоновым, что и у другого ответвления гуззов, команов, встречались еврейские имена. Так, сыновей куманского князя Кобяка звали Исаак и Даниил.

10

Там, где исчерпаны исторические средства, на помощь приходят легенды и фольклор.

Древнерусская "Повесть временных лет" была составлена монахами, поэтому она насыщена религиозными рассуждениями и пространными библейскими экскурсами. Однако параллельно с церковными писаниями, на которые опирается этот документ, киевский период русской истории породил также светскую литературу - так называемые былины, героический эпос или фольклорные песни, посвященные, в основном, свершениям великих героев и полулегендарных князей. Наиболее известно уже упоминавшееся "Слово о полку Игореве", где повествуется о поражении, нанесенном герою половцами. Былины передавались из уста в уста и, как утверждает Вернадский, "пелись крестьянами в отдаленных деревнях северной России еще в начале XX - века" (117; 44).

Разительный контраст эпоса и "Повести временных лет" включается в том, что в нем не упоминаются прямым текстом ни хазары, ни их страна, а просто говорится о стране евреев ("земля жидовская") и о ее жителях ("жидовины-богатыри"), властвовавших в степях и боровшихся с русскими князьями. Один такой эпический герой был, согласно эпосу, гигантом-евреем, пришедшим из "земли жидовской" в степь Цецар под горой Сорочин, только отвага богатыря из дружины князя Владимира, Ильи Муромца, спасла княжеское войско от евреев (93; гл. VII). Эта легенда существует в нескольких версиях [125], и поиск степи Цецар и горы Сорочин превратился для историков в увлекательную игру. Однако, как подчеркивает А. Н. Поляк, "главное - то, что в глазах русского народа соседняя Хазария в заключительный период ее существования была просто "еврейским государством", а ее войско - "войском евреев"" (93). Этот взгляд сильно отличается от тенденции арабских хронистов подчеркивать важную роль наемников-мусульман в хазарском войске и пересчитывать итильские мечети (забывая подсчитать синагоги).

Легенды, ходившие среди евреев Запада в Средние века, представляют собой любопытную параллель с русскими былинами. Еще раз процитируем А. Н. Поляка: "Распространенная еврейская легенда не помнит "хазарского" царства, а помнит царство "красных евреев"". Вот как это комментирует Барон:

"Евреям других стран было лестно, что где-то существует независимое еврейское государство. Народное воображение находило на этом поле чрезвычайно плодородную почву. Подобно тому, как славянский эпос говорит под влиянием библейских тенденций о "евреях", а не о хазарах, евреи Запада долго еще тешились романтическими баснями о "красных евреях", возможно, обязанных цветом кожи родству многих хазар с монголами" (12; т. III; 204).

11

Наполовину легендарный, наполовину исторический фольклор, связанный с хазарами, дожил до Нового времени и так увлек Бенджамина Дизраэли, что тот написал на этом материале историко-любовный роман "Дивное сказание об Алрое".

В XII в. в Хазарии зародилось мессианское движение, рудиментарная попытка еврейского "крестового" похода с целью завоевания Палестины силой оружия. Инициатором движения выступил хазарский еврей, некий Соломон бен Дуи (или Руи, или Рой), которому помогали его сын Менахем и один писец из Палестины. "Они писали письма всем евреям, ближним и дальним, во всех землях вокруг... Говорили, что пришло время, когда Бог соберет Израиль, народ Свой из всех земель в Иерусалим, священный город, и что Соломон бен Дуи - Элия, а сын его - мессия"*.

* Основными источниками об этом движении являются: путевые заметки путешественника-еврея Вениамина Тудельского (см выше, II, 8); враждебный комментарий арабского автора Яхьи ал-Магриби; две рукописи на древнееврейском языке, найденные в каирской "генизе" (см. выше, II, 7) Все вместе складывается в противоречивую мозаику; я следовал осторожной интерпретации Барона (т. III, стр. 204; т. IV, стр. 202-204 и примечания).

Призывы эти адресовались, очевидно, еврейским общинам Среднего Востока и вряд ли возымели большое действие, потому что следующий эпизод имел место лишь спустя двадцать лет, когда молодой Менахем назвался Давидом ал-Роем и принял звание Мессии. Хотя движение зародилось в Хазарии, центр его скоро переместился в Курдистан. Там Давид собрал внушительную военную силу видимо, из местных евреев, усиленных хазарами, - и завладел стратегической крепостью Амади к северо-востоку от Мосула. Оттуда он, возможно, надеялся пройти до Эдессы, прорваться с боями через Сирию и оказаться в Святой Земле.

Вся эта затея была, может быть, и не таким уж донкихотством, как кажется теперь, если учесть постоянные распри между разными мусульманскими армиями и постепенный распад оплотов крестоносцев на Ближнем Востоке. Более того, некоторые мусульманские командиры, по всей видимости, вынашивали план своеобразного еврейского крестового похода против христиан.

Давид определенно зажег в сердцах евреев Среднего Востока горячие мессианские ожидания. Один из его посланцев прибыл в Багдад, где наставлял евреев - возможно, с излишне убедительной экзальтацией - выйти в назначенную ночь на плоские крыши их домов, откуда они на облаках перелетят прямиком в лагерь мессии. Немалое количество евреев провели ту ночь на крышах в тщетном ожидании волшебного перелета.