Когда в нас врезается какая-то толстая тетя и чуть не обливает меня соком, терпение у меня лопается.

— Подожди одну минутку, пожалуйста, — говорю я Матвею и оттаскиваю Петрова в сторону.

Внутри меня все кипит.

— Что случилось? — спрашивает Никита, накручивая на пальцы мои волосы. Он словно снова пытается сократить дистанцию и продемонстрировать Матвею, что мы близки.

— Петров, а может, хватит?

— Ты про что?

Я отцепляю свои волосы от его руки и отхожу на полшага.

— Хватит меня лапать напоказ. То, что мы переспали, не дает тебе на это право.

— Очень жаль.

Он так на меня смотрит, что на несколько секунд я забываю, что хотела сказать. Потом спохватываюсь:

— Лучше сохраняй дистанцию, дабы количество синяков на твоем лице не увеличилось.

— Ладно, — голос Петрова звучит насмешливо и отнюдь не обнадеживающе. Но что делать? Приходится верить на слово.

Я возвращаюсь к Матвею. За руку его в этот раз не беру, чтобы не нагнетать. Мы просто идем рядом. Петров держится чуть позади. Я затылком чувствую его пронзительный, обжигающий взгляд.

Когда мы заваливаемся в один из баров (кажется, это «Жемчужина»), Петров заказывает нам всем выпить. Я пытаюсь сохранять легкий, беспечный настрой. Некоторое время болтаю с Матвеем о том о сем, но потом слова начинают застревать у меня в горле. Дело в том, что Петров едва заметно поглаживает под столом мое колено. Я посылаю ему рассерженный взгляд, но Никита не прекращает своих ласк, наоборот, словно еще больше распаляется. Взгляд его темнеет, пальцы становятся настойчивей. Его рука наглым образом углубляется под подол моего платья и…

Я вскакиваю из-за стола, как игрушка на пружинке, едва не опрокидываю бокал с безалкогольным мохито.

— Оу! Ты чего? — пугается Матвей.

— Мне… Мне хочется чего-нибудь сладкого, — бормочу я первое, что приходит в голову. — Пойду спрошу у бармена, что у них есть.

Я отлучаюсь буквально на пару минут, а, когда возвращаюсь за стол, обнаруживаю, что Матвея и след простыл. Застываю в недоумении.

Петров делает глоток из своего бокала и ухмыляется:

— Что?

— Где Матвей?

— Ему с нами надоело. Как я и предсказывал.

На меня накатывает очередная волна негодования.

— Что ты ему сказал?

— Ничего.

Лицо у Петрова ужасно довольное, что наводит на мысль о том, что он врет. Врет и не краснеет. У меня даже кулаки сжимаются от гнева.

— Я, правда, ничего ему не говорил, — повторяет Петров и, дернув меня на себя, усаживает к себе на колени. — Но скрывать не буду: я рад, что он смылся.

— Ты несносен! — сердито констатирую я.

— Наверное. — Его пальцы скользят по моей спине, и даже через платье я чувствую, какие они горячие.

Моя ярость тут же пытается переплавиться в другое чувство — в страсть, в мучительную неодолимую тягу. Я одергиваю платье и пытаюсь отвлечься от приятных ощущений:

— Что будем делать теперь?

— Все, что захочешь.

— Тогда проводи меня до каюты. Я устала и хочу спать.

Он наклоняет голову на бок и смотрит с усмешкой:

— Эскорт-услуги только по предоплате. Беру поцелуями.

Наконец мой соперник деморализован и смылся, а «сладкий приз» — в моих объятьях. Я умираю от желания, но одновременно получаю удовольствие от того, что сдерживаю себя. Сдерживаю ради той, что обожает меня изводить. М-да! Я все-таки чертов мазохист. Мне срочно надо к доктору, срочно! Надо лечиться, пока дурные наклонности не перешли в хроническую форму.

Я наскоро припоминаю, кто из моих друзей мозгоправ, прикидываю, сколько сеансов гипноза мне может понадобиться. А потом Ника целует меня, и в голове щелкает — к лешему — докторов, дайте мне помешаться окончательно.

Прижав Нику к себе, я глажу ее по волосам. Как маленькую. В голове пульсирует единственная мысль: «Дурак, держи ее крепче! Держи крепче и не отпускай».

Но я отпускаю. Провожаю, как она просит, до каюты, и отпускаю. А потом пытаюсь не сдохнуть от передоза эмоций. В груди, в районе сердца, все будто плавится.

Вернувшись к себе, я падаю на кровать, но уснуть не получается. Ворочаюсь в постели как уж на сковороде. А еще то и дело обнюхиваю подушку, пытаясь уловить запах Ники.

На фоне бессонницы мне вспоминается один разговор с дедом. Давний. Вели мы его, наверное, лет двенадцать назад. Я тогда хоть и сопливый был, но уже вовсю тянулся к знаниям. Прицепился к деду с вопросом: как он понял, что бабуля именно та самая тетка, на которой стоит жениться. Дед ответил просто: почувствовал. Мне, конечно, понадобились подробности: в смысле, почувствовал? Как это было? Мне тоже хотелось в будущем не ошибиться в выборе невесты. А еще надо было разобраться с текущими подружками.