Затем кришнаиты пели разного рода восхваления Кришне, с урчанием в груди, от бессознательного понимания, что это потрепанная упрощением деятельность стирает все живое интеллекта. Потом «прасад» – это еда никак не подчеркивала аскетический стиль жизни, скорее что-то богемное скрывалось в ее вкусе. Им даже подавали сладости.

Почему такой упрощенный стиль жизни, не требующий усилий, стремления к превосходству, но наоборот поощряющий повторения, не требующий преодоления, серьезных испытаний, почему такой стиль, вы считаете, может привести к Абсолютному? Если используемые средства не предполагают ничего, чтобы содержало приближение к Абсолюту.»

Это приближение к чему-то распростертому, что нельзя предположить, названное Абсолютом. Названное. Это тусклость интеллекта, ссора с мыслями как рыцарями жизни, игнорирование интерпретаций, но только наклеивание правил из Бхагавад-Гиты на ум. При том, что наклейки иногда начинают отклеиваться – это не страшно, ведь их так много, что скомканные и сдутые мыслями о чем-то другом, они все равно составляют стену мусора, держащую их поблизости на поводке липкого захвата повторения.

Наш мир – есть «Майя» – говорили монахи – это энергия Кришны, одна из гун материальной природы, которая есть нечто, к чему не должно быть отношения – все прелести мира должны быть обезличены.

Однажды мы ехали в американском фургоне в центр города, чтобы с группой монахов начать прославлять имя Кришны в восклицаниях, которые из-за легкой стесненности голоса монахов нуждались в микрофоне. Мы пели имя Кришны, проносились мимо коровьих глаз прохожих и линии телефонных вспышек мелькали, творя пьяный пунктир в пространстве, которое казалось космически непреодолимым. С чувством превозношения нектара сухой жизни мы обливали всех спешащих прохожих. Я чувствовала себя мессией – образ явления с небес обтекал мою походку и лицо. Я ходила вместе с ними, желая испытать чувство вторжения под видом чужих, чтобы ловить на себе взгляды ошеломленности.

Когда мы возвращались на том же фургоне «Фольксваген», который мягко говорил о своей конструктивности. Младенческий лепет стекол и дверей, колес и руля, которые мягко говорили во всей организованной классической простоте, вытягивая меня из болота отрицания эстетики. Каждый мой взгляд, брошенный мелкой галькой, создавал отек представлений, их запор от накопления замеченных картинок действительности, которые я иногда старалась, потехи ради, обезличить, ведь роскошь их редактирования и изменения была непозволительна. Хотя крик их был воспринят за шепот, я была оглушена сдерживанием метаний. Молчание с надутыми от напряжения щеками. Сдерживала дыхание. Я искала тишину.

Бог есть надежда, есть дырявое представление, которому потенциально позволительно развиваться в разных направлениях, которому вы присваиваете все, что непонятно. Но зачем садиться на что-то столь чудесное задницей фигуративных определений? Обязательно ли на некоторые вещи закрывать глаза?

Наверное, я пишу об этом из зависти, что мои глаза краснеют от того, что всегда открыты, не моргают.

Можно ли совмещать веру с вмешательством назойливого анализа, который организует и образует разные связи, не позваляющие закрывать глаза на некоторые вещи? Я хочу верить и получать пользу от этой веры! Как избавиться от желания пользы? Но безобидная корысть – дочь целесообразности – имеют свои тела, свои струящиеся жизни? Убийство! О, непонятно как замеченное убийство!

Непонятно как замеченное убийство. Могу ли я отыскать принцип религии, который позволяет жить в поиске и вечной жажде, в наслаждении в ее неявленных прелестей, сулящих о себе в мираже? Могу ли я поклоняться абсурдности? Ничего не утратив, не пожертвовав тем, что мне действительно дорого? Удивительно, что религия всегда основана на выборе. Хотя сама постоянно предполагает умеренную сглаженную страсть, которая равна одному безоговорочному решению или равна пониманию того, что все должно быть так-то. Абсолют, основанный на принципе двойственности. А можно ли прославляя бога или Собственное Представление, Воображение через более честную собственную веру в себя, в необоснованную веру в будущее.

Вера, которая выдергивается из повседневности, со скоростью пули в мигательных движениях, составляя новую привычность, которая лишает это слово смысла. Мной замечен принцип прославления бога, как принцип нецелесообразности или веры, которая иногда держится на волосах маленькой девочки. Бхагавад-гита требует, чтобы не ждали результата от своей деятельности.

БЕЗ А.И. ОКОНЧАТЕЛЬНО. КАК Я ДУМАЮ.

Сейчас я безвылазно пытаюсь писать сквозь очаровывающую мою грудь мою грудь хандру, преодолевать взъерошенную скуку, которая заставляет становиться на голову. Разгуливать по комнате в поисках новой боли, которая затмит старую, к которой я уже привыкла. Бить себя по щекам и пытаться читать какие-то тексты.

Я придумала немного иной способ, который более шаловливый и зазывающий, не провоцирующий быть ханжой, так как доставляет удовольствие своей игривостью.

Как-то раз я купила в «Лидл» – супермаркете, разные продукты. Потом я начала ими пользоваться и отношение к ним было гипер-аккуратное. Не то, чтобы из-за почтения к их изворотливой, почти дешевой красоте, которая им присуща больше, чем это требует покупатель, чтобы купить этот продукт, который, в свою очередь, разрисован со всей старательностью.