На лице Тайрена отразилась сложная гамма чувств — его явно раздирали возмущение от нанесённого ему оскорбления и желание хоть как-нибудь меня утешить, усугублённое осознанием, что беременную женщину нельзя огорчать, особенно если она носит твоего ребёнка. В конце концов он тяжело вздохнул.

— Ладно, пусть будет монастырь, добрая ты моя душа. Но самый дальний! Только не плачь. Пожалуйста.

— Я постараюсь, — хлюпая носом, пообещала я и полезла в рукав за носовым платком.

Когда я со своими дамами выходила из императорского кабинета, за дверью уже ждали судебный министр и глава Цензората. Ясно было, что никаких проволочек с арестами и следствием не будет.

Великий державный наблюдатель Ма и министр Чжэн не подвели — дело о заговоре против меня раскрутили стремительно. Видно было, что Тайрен отчасти даже рад: зараза вылезла сама собой, можно было расправиться с влиятельными, но несимпатичными ему придворными, имея на то железобетонное основание. Под шумок также были отстранены и сосланы ещё кой-какие непричастные, но императору неугодные. Супругу Мянь понизили до наложницы, и она ещё легко отделалась. Гаремную администрацию тоже проредили, и я опять столкнулась с проблемой нехватки кадров. Двор залихорадило, но никто ничего толком предпринять не успел, даже если и изыскал бы такую возможность — на всё про всё ушла едва пара недель.

— Что ж, — подытожил Тайрен на исходе второй недели, просматривая уже готовые материалы дела. — Осталось только вынести приговор. Они твои.

— В смысле?

— В смысле — раз они покушались на тебя, то тебе я и дарую право их наказать. Можешь приговорить их к чему хочешь.

Я невольно поёжилась. Что-то мне никак не хотелось проявлять фантазию в данном вопросе. А ведь кажется Тайрен искренне желает сделать мне приятное.

— Будет достаточно, если их накажут по закону. И… настолько мягко, насколько закон это позволяет. Я не настаиваю на помиловании, но…

— Я понял, — Тайрен усмехнулся. Я ждала, что он опять скажет "добрая моя девочка", но он только спросил:

— Семьи государству или в ссылку?

— В ссылку! — решительно сказала я и подумала, что он, возможно, всё же решил проявить милосердие. Но по какой-то причине дал возможность сделать это мне.

Хотя чего я ёжусь? Мне однажды уже довелось приговорить человека. И совесть меня за это не мучает совершенно, временами я вообще забываю о том, что сделала. Правда, я не подписывала приговор собственноручно, я только выразила желание. Шэн Мию я на Новый год в числе прочих подарков тихо отписала пятьсот дворов из числа принадлежащих лично мне и пожалованных ещё предыдущим императором. Как он сам расплачивался с исполнителями, не знаю и знать не хочу. Главное, чтобы эта история не всплыла, но тут я уповала на то, что никому распространяться о ней не выгодно. С волками жить — по-волчьи выть, я ни на кого не нападаю, а если кто-то вынуждает меня защищаться, то, как здесь любят говорить, не вините меня за последствия!

Впрочем, у поспешности следствия и вынесения приговора была и ещё одна причина — Тайрен явно спешил успеть до начала нашего "жертвенного" тура. В столице до нашего возвращения оставался рулить всё тот же пресловутый гун Вэнь — не потому, что Тайрен ему доверял, а потому что, собственно, больше было некому. Правда, не один, компанию в этом деле ему должны были составить остальные два Верховника и все три императорских Наставника, все носители первого ранга. И всё же дядя императора — между прочим, вполне официально именовавшийся Имперский Дядя — оставался среди них главным.

Как тут не вспомнить о баране во рту у тигра? Оставалось надеяться, что за четыре-пять месяцев нашего отсутствия неугомонный гун ничего натворить не успеет. Хотя, может, это моя паранойя заставляет меня считать, что он не угомонился? Как ни старались следователи и палачи, но никаких доказательств его участия в последнем деле так и не нашли. Вероятно, их действительно не было.

В гареме же будет заправлять Кадж. Тайрен исполнил обещание и наградил её, предварительно спросив, что она желает получить. Кадж попросила загородный дворец, как у меня, каковой и был ей дарован. Что ж, если человеку тоже хочется отдохнуть от душной атмосферы Внутреннего дворца, то не мне её осуждать. Сама я, кстати, подумывала перебраться в свой дворец Успокоения Души на лето. Или хотя бы на вторую половину, как раз после родов, чтобы никто не отвлекал от малыша.

Но это было дело будущего, а пока я дала прощальную аудиенцию для нашего курятника, надавала ЦУ Кадж и прочим, занимающим должности, попрощалась с детьми, которых решено было с собой не брать. Всё-таки мне было немного тревожно оставлять их надолго, и я замучила нянек, по десять раз повторяя одно и то же. Никто не смел напомнить мне, что они не глухие и провалами в памяти не страдают, пока не вмешалась всё та же Талантливая супруга:

— Старшая сестра может не беспокоиться, эта недостойная присмотрит, чтобы всё было в порядке, — вежливая по форме фраза была сказана таким преувеличенно-терпеливым тоном, что я наконец устыдилась и заткнулась.

Императорский поезд со всеми полагающимися церемониями, с рассыпаемыми перед ним по улицам благовониями, с ликующими толпами по сторонам, выехал точно в назначенный срок. Я морщилась, представляя, какие это деньги, но сторонники роскоши на этот раз победили, и Тайрен согласился, что ему надо в конце концов показать, что и он настоящий император, не хуже своего отца. И всё же приветственные крики толпы звучали искренне — нового правителя, в отличие от меня, столица любила, ещё не забыв, кто снял страшную осаду и отвёл беду от горожан. Что не могло не радовать.