— Народ славит подвиги Сыне Неба в предыдущей войне. Уверена, нас ждёт преумножение славы.

— Дайте боги, — снова вздохнула я. Ладно, что грустить заранее. Всё равно Тайрен отправится воевать не завтра и не через месяц. Самое раннее — будущей зимой, когда снимут второй урожай.

С первым, хвала Небу, всё было в порядке. Народ радовался наконец установившейся нормальной погоде и приносил щедрые благодарственные жертвы.

Я рассеянно смотрела на парковую лужайку, на которой мои сыновья пытались запускать бумажного змея, именуемого здесь "бумажным коршуном". Точнее, в основном пытался запускать Ючжитар. "Коршун" лететь не хотел, мальчик злился, уже несколько раз отбрасывал его в траву, но на все попытки Шэйрена или няни помочь кричал: "Я сам!" Это "я сам" с некоторый пор стало девизом обоих мальчишек, шла ли речь об одевании, еде, играх или занятиях. Я старалась по мере возможностей давать им возможность побыть самостоятельными и призывала к тому же слуг, когда ситуация не требовала срочности.

На краю лужайки застыл Яо Фань, с забавной серьёзностью сжимая рукоять небольшого, под свой рост, меча. За прошедшие со дня гибели его сестры пять лет мальчик вытянулся и больше не выглядел задохликом, которого любым щелчком можно перешибить, а круглая детская мордашка начала приобретать черты индивидуальности. Каюсь, многие дети, за исключением моих собственных, до сих пор казались мне неразличимыми. Но у Фаня уже показались из-под детской припухлости острые скулы, твёрдый подбородок и густые брови. Недавно я сказала ему, что если он мечтает о службе в гвардии, то для начала я могу доверить ему присмотр за принцами. Мальчик надулся от гордости и отнёсся к новому назначению со всей ответственностью.

— Матушка, а я закончила! — на террасу, где мы сидели, из дворца выскользнула Лиутар, за которой двумя безмолвными тенями следовали служанки. В руках у дочки была растянутая вышивка.

— Молодец! — похвалила я. — Ну-ка, покажи… У тебя получается всё лучше и лучше.

— Дай тётушке взглянуть, — позвала Кадж, протягивая руку. — И правда, лучше прежней. Твоё мастерство растёт, Лиутар, узелков почти нет. Но вот здесь можно было бы сделать иначе, чтобы не было косых стежков. Хочешь покажу, как?

Я оставила их обсуждать вышивку и вернулась к наблюдению за мальчиками. Вскоре змей Ючжитару наскучил окончательно, и он тоже прибежал ко мне, чтобы получить утешительный приз в виде ягод в карамели. Оставшийся на лужайке Шэйрен быстро поднял змея в воздух — насколько я поняла, у Ючжитара просто не получалось пробежать достаточно быстро, чтобы игрушку подхватил ветер. Надо будет приказать сделать ещё одного змея, чтобы никому не было обидно.

— Тётушка Кадж, а расскажи страшную историю! — заканючил Ючжитар, попутно набивая рот сластями. Лиутар навострила уши и присела рядом, тихонько придвинув к себе тарелочку с бобовой пастилой.

— Обязательно страшную? — посмеиваясь, спросила Кадж.

— Ага!

— Что ж, будь по-вашему, ваше высочество, — и Талантливая супруга приняла торжественный и слегка таинственный вид, как раз подходящий для подобных рассказов. Я, увы, в данном случае не годилась, просто по причине незнания местных страшилок, а потому тоже приготовилась слушать.

— Когда-то давным-давно недалеко от города Чжуаяна стоял монастырь. Один из живущих в нём монахов каждый вечер уходил в тихую рощу под его стенами, где его никто не мог потревожить, и погружался там в медитацию. Так продолжалось много лет, но однажды ночью в монастыре появился какой-то страшный на вид человек. До самого рассвета он бродил по монастырю, выкрикивая имя монаха. То же повторилось на вторую ночь, и на третью. Когда на третью ночь монах, сидя в своей келье, опять услышал зовущий его голос, он окликнул: "Зачем ты зовёшь меня? Войди и спроси, что тебе нужно". Дверь распахнулась, и на пороге появилось существо ростом в два жэна с лишним, в чёрной одежде, с синим лицом, круглыми глазами и во-от такими губами! — Кадж руками показала размер губ.

— Ой, — тихо сказала забывшая про пастилу Лиутар. Ючжитар просто слушал, приоткрыв рот. Я попыталась представить, как шестиметровое с лишним существо могло поместиться в монашеской келье, но быстро оставила это занятие.

— Увидев монаха, оно протянуло к нему руки, но тот спокойно спросил: "Ты замёрз? Сядь у очага". Существо село у огня, а монах продолжил читать свои молитвы. Через некоторое время существо, разомлев от тепла, громко захрапело, распахнув рот. Тогда монах взял ложку для благовоний и забросил ему в рот несколько раскалённых угольков. Существо вскочило со страшным воем и бросилось вон из кельи к воротам монастыря, после чего со стороны холма, на котором росла роща, послышался звук, будто кто-то споткнулся.

Я, не желая портить момент, проглотила замечание, что существо, должно быть, было очень добрым, раз не пришибло монаха на месте.

— На следующее утро монах нашёл у подножия холма кусок коры. Он поднялся на холм и увидел там большое дерево-тун с зелёными ветвями и выбоиной на корнях, возникшей, кажется, совсем недавно. Когда он приложил кусок коры к выбоине, то увидел, что по размерам он идеально подходит, и от выбоины не остаётся и следа. А примерно в середине ствола у дерева было глубокое дупло, в котором до сих пор тлели угольки. Тогда монах поджёг дерево, и больше призрак в монастыре никогда не появлялся!

Ючжитар рассмеялся, захлопал в ладоши и тут же отправил в рот целую горсть карамельных ягод.

— Так, мальчики и девочки, — сказала я, — прекращаем есть сладкое. У вас ещё ужин впереди.

— Но матушка!..

— Хва-тит! А то зубы попортишь, — я кивнула служанке, и та быстро собрала вазочки. Ючжитар надулся, покосился на сестру, доедавшую последнюю пастилку, но быстро нашёл себе утешение:

— А ему, — он ткнул пальцем в сторону бегающего со змеем Шэйрена, — всё равно не досталось!