— Да. Дело не в Насте… То есть, это конечно тоже. Но злость была из-за ревности.

Тагир мягко улыбается на это мое признание, обхватывает мои скулы пальцами. Закрываю глаза, наслаждаясь прикосновением твердых губ к своим губам. Запускаю пальцы в волосы Тагира, прижимаюсь к нему ближе, всем телом.

— Прости меня, — говорю спустя какое-то время, оторвавшись от его губ. — Я такая дура.

— Не говори так. Ты то что мне нужно, — возражает Валиев.

— Отличный комплимент, — не могу не улыбнуться. — Спасибо. Что не сердишься…

— Не сержусь. Мне даже приятно, Вилена, что ревнуешь меня. Но я хочу, чтобы ты выкинула эти мысли из своей милой головки. Меня интересуешь только ты. Тамила… К сожалению, с ее присутствием придется мириться. Мы выросли вместе, наши семьи как родные. Ее родители можно сказать заменили мне и братьям семью. Заботились о нас. Но это не значит, что я женюсь на ней. Я все им объяснил, и они поняли. Ты тоже пойми.

— Я постараюсь, — вздыхаю. — Может, на ней женится Далхан? — спрашиваю, немного подумав. В ответ Тагир начинает хохотать.

— Что такое? Что такого я сказала? — хмурю брови. — Ты можешь ответить на вопрос? И не смейся так громко! Настя спит крепко, и все же…

— Насте пора просыпаться, иначе ночью долго не уснет, — теперь уже совершенно серьезно, без тени смеха говорит Тагир. — Так как ты без помощницы… Черт, ты нужна мне. Каждую ночь. Все ночи — мои. Понимаешь? Я попрошу кого-нибудь переночевать с Настей.

— Нет! Ты потерпишь еще пару ночей, — заявляю твердо, и сразу смущаюсь. Но Тагир не обрывает меня.

— Ты хочешь меня помучить? — спрашивает наконец.

— Нет… Возможно, — пожимаю плечами. — Так что там с Далханом? Почему он как старший брат и вдовец не может жениться на Тамиле?

— Я не утверждаю. Но сомневаюсь. Далхан однолюб. Тамилу он ценит и любит как сестру… поэтому вряд ли обречет ее на брак без всякой надежды на взаимность…

— То есть с тобой у нее такая надежда была? — хмурюсь, пристально вглядываюсь в лицо Валиева. Он снова начинает смеяться, на этот раз действительно разбудив ребенка.

Дни потекли один за другим, Тагир больше не уезжал, а мне, в связи с этим, все меньше хотелось задавать вопросы. Тем более, когда он был рядом, когда мы каждую минуту проводили вместе, просыпаясь, гуляя, смеялись, рассказывали друг другу свои тайны… а ночью я засыпала в его объятиях. Когда Тагир жадно срывал с меня одежду, и мы пылко занимались сексом, и когда я выдыхала очередной оргазм, он проводил рукой по моему телу и шептал, что оно обладает всем, чем должно обладать тело женщины. Все мои чувства были настолько обострены, что я едва могла есть и спать.

Думать была способна только о Тагире. Он проник в мою кровь, как сильнейший наркотик. Я начала осознавать природу зависимости. Вы пробуете то, что опасно для вас, и вот вы уже на это подсели. Любовь и зависимость — два синонима.

Иногда мне становилось страшно, что сказка, в которой я оказалась, скоро закончится. Я стала неосторожной, отпустила чувства на волю, правильно ли это? Ведь еще совсем недавно мы были врагами.

Еще меня мучило чувство вины перед Тамилой. Эта девушка очень старалась наладить со мной отношения. Отлично ладила с Настей, девочка стала называть ее тетей, обожала играть с ней.

Сегодня я проснулась очень рано, около получала любовалась спящим Тагиром, а потом на цыпочках вышла из комнаты, чтобы приготовить завтрак. Теперь я делала это на общей кухне, женщины, хлопочущие на ней, принимали меня дружелюбно, я выучила их имена, и приступила к изучению чеченского языка. Я не была уверена, что мне удастся это, но я хоть немного смогу с ними общаться. Так как я нахожусь в их доме, на их территории, и планирую жить здесь долго и счастливо, думаю, это правильное решение.

Не могу не заглянуть в комнату Варвары, где теперь стоит Настина кроватка. Баб Варя стала официальной няней, я поговорила с ней очень твердо, договорилась о сумме, которую женщина будет получать. Потому что не могла дальше пользоваться ее бескорыстной добротой. Я старалась проводить с Настей каждую свободную минуту. Но ночи принадлежали Валиеву…

Настя так сладко спит, не могу удержаться, тихонечко наклоняюсь, касаюсь губами пухлой щечки, вдыхаю неповторимый запах ребенка.

— Ты чего так рано? — шепчет Варвара.