Вот только ритм сердца ещё больше учащается и дышать становится сложно. Наваждение какое-то.

Отец Жени удивлённо меня разглядывает, засунув руки в карманы джинсов, а я уже жду расплаты, хотя ещё ничего не совершила. Но разве этому человеку нужен повод?

— Ты что здесь делаешь? — спрашивает Антон Дмитриевич, и конечно, добавляет: — По мне соскучилась?

А я тут же вспоминаю причину и чувствую подступающие слезы. Не собираюсь я реветь. Не буду. Не при нем.

Всхлипнув, прикрываю рот рукой.

Жуков делает ко мне пару шагов:

— Ты чего?

Я молчу, продолжая бороться с жалостью к себе, но получается не очень.

— Что-то случилось? — теперь хмурится он.

Мотаю головой, не выдержав, стараюсь обойти Жукова, но он хватает меня за локоть. Притягивает, всматриваясь, снова хмурится.

— Ты меня искала? С Женей…

— Все хорошо, — говорю тут же. — Это… Личное.

Удивительно, но он больше не ухмыляется. Какое-то время смотрит в упор, пока я восстанавливаю сбившиеся дыхание, а потом коротко бросает:

— Пойдем.

И тянет меня в свой кабинет.

Я даже не знаю, зачем иду за ним, просто переставляю ноги. Оказавшись в кабинете, он закрывается дверь на ключ, а я наконец понимаю, что делать мне тут точно нечего. Ежусь, обхватывая себя руками. Так и стою.

На столике неизменный атрибут — виски. Антон Дмитриевич наливает бокал и идёт ко мне.

— Пей, — протягивает он.

Я слушаюсь. Морщусь, закашливаюсь, чувствуя, как Антон Дмитриевич забирает бокал. Усаживает меня на диван, опускаясь рядом. Мелькает мысль, что это неправильно, что на этом диване он обычно… Но сейчас мне не до отстаивания своих принципов. Которые я и так уже нарушила.

Тело становится мягким, по нему растекается тепло.

Повернувшись, встречаюсь с мужчиной взглядом, он молчит, а я позволяю себе рассматривать его.

У него красивые глаза, словно нарисованные. Я и раньше замечала, сейчас в полутьме они кажутся темнее. Я вдруг понимаю, что Антон Дмитриевич тоже меня рассматривает, переводя взгляд на губы. Сердце сжимается, по телу пробегают мурашки. Он меня уже целовал, но вряд ли я тогда понимала, что происходит. Да и сейчас не особо.

Но я этого хочу, хочу так, что готова первая прикоснуться к его губам. Это все от злости на Костю, нет других причин. Иначе почему я не отстраняюсь, продолжая наблюдать, как он садится ближе?

— А теперь ещё раз, Соня, — слышу его голос, словно в тумане. — Что произошло?

Я все же немного отстраняюсь.

Набираю в лёгкие воздух. У меня вы произошли, Антон Дмитриевич, и всё пошло наперекосяк. Но вместо ответа я кладу руку ему на грудь и провожу к плечу. Меня буквально бьёт током от этого прикосновения, чувствую, как напрягается Антон Дмитриевич, перехватывая мою ладонь:

— Соня…

Качает головой, и я отдергиваю руку, тут же выкладывая все, что произошло. А закончив, закрываю лицо ладонями, успев заметить на лице мужчины удивление. Ну хоть не ухмыляется.

Жуков откидывается на спинку дивана, а я чувствую себя полной дурой. Нужны ли мои проблемы взрослому мужчине? Он и так обо мне невысокого мнения.

— Знаешь, Соня, — наконец, произносит он. — Всё недолговечно, — а вот теперь ухмыляется. — Но это не повод убиваться.

Смотрит он не на меня, а перед собой, говоря в пустоту, словно и не мне вовсе.

— И ты решила напиться? — резко поворачивается в мою сторону. — Поэтому сюда притащилась?

— Уже не знаю, — произношу тихо. Странно слышать от Антона Дмитриевича не издевки, а нормальную речь.

— Забей, — замечает он мой взгляд. — Я тебе не отец, чтобы о вреде рассказывать, передо мной необязательно… Да и отец из меня…

Он вздыхает.

А потом вдруг начинает рассказывать, что решил устроить тимбилдинг, чтобы сблизиться с Женькой. Два дня на берегу озера сотрудниками компании — отличная идея, по-моему. И Жене понравится.

Наш разговор плавно перетекает на другие темы, я сама не замечаю как, только потом понимая, что он просто пытается меня отвлечь. Но я не против.

Сегодня с ним легко, даже смеюсь с его шуток. Антон Дмитриевич наливает ещё виски, рассказывая забавную историю. Я смеюсь, хотя, кажется, это уже немного нервное.

Когда успокаиваюсь, замечаю серьезный взгляд. Мужчина переводит его на губы, на плечи, и я поправляю лямку сарафана, которая случайно сползла. Но вместо того, чтобы отстраниться, тянусь навстречу. Он замирает, снова поднимая глаза на меня, тяжело выдыхает, а я вдыхаю аромат его парфюма, мой любимый из всех, какими он пользуется.