Женя кладет передо мной банковскую карту, которую я ей выдал, и ключи от квартиры.

— Что это значит? — выгибаю бровь.

Хотя догадываюсь: скорее всего, Женьку задолбало пьяное тело вместо отца. Но все равно жду её объяснений.

— Я уезжаю, папа, — говорит ровным голосом, но вижу, спокойные интонации даются ей нелегко. К тому же пальцы дрожат.

— И куда же? Надолго?

— В Тюмень. Насовсем.

Приехали, блядь.

— Жень, — я закрываю глаза, устало тру переносицу, пытаясь подобрать слова. Что-то не клеится у меня в последнее время с женщинами. Всех из жизни выбросил, и дочь сама вот сбегает: — Если это из-за всех этих событий… Тебе необязательно. В общем, прости. Наговорил тебе всего, твоя подруга… — я осекаюсь, чувствуя, как болезненно покалывает внутри. — Она не стоила всего этого. Ты моя дочь, и наши разногласия — это мои нелепые ошибки. Я бы многое отдал, чтобы их исправить. И очень надеюсь, что когда-нибудь придет время, и ты перестанешь меня ненавидеть.

По удручающему виду Жени понимаю, что не выровнил ситуацию, а как будто усугубил. Поэтому быстро добавляю:

— Не хочешь оставаться, окей, я сниму тебе квартиру. В общем, это не обсуждается, карту забери.

— Я не могу остаться.

Она меня просто обескураживает. Не знаю, что ещё сказать.

— Почему?

Женька вздыхает, всё же садится на стул, опуская взгляд.

–  Потому что, когда ты услышишь, что я расскажу, — глаза дочери вмиг становятся влажными.

Что за… Может, беременна? Ну и хрен с ним, ерунда, справимся.

Но дочь делает ещё один глубокий вздох, вытирая щеку, и завершает фразу:

— Ты меня возненавидишь.

— Бред не говори, Жень. Это чертовски сложно быть отцом. И я был хреновым, но я, Жень… — ох, как сложно. — Я люблю тебя. Ближе тебя у меня никого и нет. А все эти бабы лживые не стоят того, чтобы моя дочь на меня обижалась. Ну, мир? И если хочешь мне что-то сказать, я готов выслушать.

Всё же походу беременна. Размазывает мокрые дорожки по лицу, всхлипывает.

–  Я тоже… люблю тебя, папа, — зажмурившись, тихо добавляет: — Но я совершила ошибку. Много ошибок. Прости. Ты был прав, что столько лет не появлялся в моей жизни, потому что я всё равно в итоге все испортила. Я плохой человек. Я — плохая, — её голос срывается, и Женя закрывает ладонями лицо. Нихера вот что-то не понял. — Я плохая, плохая, плохая, папа… — повторяет она, как заведенная.

Так, кажется, всё намного серьезнее, только не понимаю, что такого могла сделать дочь, что сейчас так убивается. Куда вляпалась? Час от часу не легче. Но я всё сделаю, если ей нужна помощь. Подниму связи, разрулю, набью морду, кому надо. Вот только сначала нужно как-то её успокоить, у дочери явно истерика.

Встав из-за стола, подхожу к ней и сажусь на корточки. Беру в ладони её руки, поворачивая на стуле к себе. Женя пытается собраться, взяв со стола салфетку, протягиваю ей, она игнорирует этот жест, закрывая глаза, выпаливает то, от чего я прихожу в ахуй:

— Это я украла деньги. Я, а не Соня. Она вообще ни при чем. И с Олегом у неё ничего не было. У неё с ним ничего никогда не было. Она даже не знала, что он квартиру снимает. Думала, его знакомая в отпуск уехала и сказал присмотреть. Он ей соврал.

Я отшатываюсь от дочери, просто не воспринимаю её слова за правду. Что?! Какого хера. Ничего не понимаю.

— Жень, если ты хочешь её выгородить… Это очень благородно, но она того не стоит…

Стоп. Откуда дочь знает про квартиру?

–  Это я была с Олегом, я, а не она. Соня хорошая, папа. Я не думала, что ты можешь реально к ней что-то испытывать, поддалась эмоциям. И про Лилю ей рассказала. Соня так уверенно говорила, что у вас серьезно, я верить не хотела, что ты только с ней. Вот и решила показать, что это не так. Я с мамой вас хотела свести, а мать сказала, ты её выставил, и намекнула, кто её обошел, и тогда я вас увидела… Прости меня… Прости.

Бессвязный поток Женькиных слов обрушивается на меня, как ледяной водопад. Из всего сказанного выхватываю главное, что моментально вспышкой затмевает прочее:

— Откуда ты знаешь про Лилю… Подожди, ты видела нас?

— Возможно, не только я.

— А теперь поподробнее, — хмурюсь всё больше.

— Эта Лиля приходила, тебя дома не было. А когда я спросила, кто она, представилась и заявила, что, можно сказать, почти жена. Я сразу поняла, что она не простая, сама не знаю, почему решила за ней проследить. Увидела вас вместе и позвонила Соне.

— Ты сказала Соне, что видела меня с Лилей? — говорю, выделяя каждое слово.

Повторяю скорее для себя. Внутри что-то ломается, выпадает деталь пазла, который я успешно собрал, следом к черту летит ещё одна деталь, теперь они сыплются одна за одной. Картина рушится, разваливаясь на мелкие части, и постепенно начинается складываться другая. Отдельные зарисовки, не вся. Но то, что изначально было собрано неверно — ясно, как день. Пиздец.

— Да, — слышу снова Женьку сквозь гул в голове. — И даже назвала место. Возможно, она тоже вас видела.

Сжав салфетку, которую протягивал дочери, отбрасываю в сторону. Встаю. Бью кулаками по столу, звук эхом проносится по кухне, дочь дергается, а я обхватываю голову руками, зарываясь пальцами в волосы.

Это, блядь, просто нереально.

Блядь. Да, блядь! Идиот.

— Женя, — буквально рычу и замираю. — Всё, что ты сказала сейчас…

— Это правда, папа.

Слезы продолжают литься из её глаз, и у меня нет причин ей не верить.