День за днем я видел, как угасает мамина надежда. А опухоль продолжала расти.

Желание увидеть ее своими глазами все больше и больше овладевало мной. Я испытывал отвращение к себе за такое любопытство. Я старался, как мог, изо всех сил, но мне не удалось избавиться от этого желания. Я продолжал удивляться, почему это доктора посоветовали не задавать им вопросы.

– Что же со мной будет?
– громко стонала мама, и голова ее металась на подушке.
– Ты действительно считаешь, что я когда-нибудь поправлюсь?

Она искала моего взгляда, искала сочувствия. Она знала меня лучше, чем кто-либо другой, и я понимал, что мне будет стоить больших трудов скрыть то, что я думал в действительности.

– Конечно, ты поправишься. Я подслушал, как об этом говорили между собой доктора, - добавил я в надежде, что эта дополнительная деталь усилит убедительность моих слов.
– Ну-ка взбодрись. Через несколько недель мы поедем домой, дорогая мама.

– О, как я надеюсь на это, - едва заметно улыбнулась она.

Однажды ночью я сидел у ее постели рядом с няней. Я дремал на своем стуле, как вдруг проснулся, будто от толчка, от резкого крика. Потом я услышал ее тяжелое дыхание. Впечатление было такое, что ее кто-то душит.

– Она растет!
– пронзительно кричала мама.
– Она становится все больше и больше!

Хотя ее длинная ночная рубашка была ей когда-то просторна и удобна, сейчас она так туго обтянула ее, что надо было немедленно распороть ее по швам. Меня попросили выйти.

Мама продолжала стонать и тихонько плакать, вскидывая голову с подушки. И этот невыносимый вопрос в глазах! Этот вопрос был направлен к невидимым силам сущего, которые должны были восстановить справедливость.

– Почему? За что? Не помню, чтобы я сделала что-нибудь плохое в своей жизни. Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое!

Случайно я заметил, как рука ее неудержимо потянулась к разрастающейся опухоли. Некоторое время ее пальцы как бы изучали эту выпуклость. Потом она неожиданно тяжело вздохнула и отбросила руку в сторону.

– Я все еще надеюсь, что это сон, - в отчаянии заплакала она.
– Потом я прикасаюсь к ней рукой, чтобы удостовериться. Но она никогда не пропадает; она здесь и становится все больше.

Мама умоляла докторов оперировать немедленно. Они уклончиво объясняли, что надо подождать приезда специалиста - он единственный мог сделать это. Тем не менее они постоянно подбадривали ее и уговаривали не терять надежды.

Начали приезжать доктора из Нью-Йорка, Европы - отовсюду. Главный врач приглашал их в комнату, просил меня выйти и показывал им опухоль. Мама беспомощно жаловалась, что ее "выставляют на посмешище". Но когда ей говорили, что это нужно для ее же пользы, ничего не оставалось, как подчиниться.

В конце концов я понял тщетность своих усилий увидеть опухоль или что-то узнать о ней. Мама ничего не знала. И никто не мог сказать мне об этом. Однако я все-таки добыл кое-какие сведения.

Опухоль не поддавалась никакому диагностированию даже самых лучших специалистов в мире. Они подолгу консультировались друг с другом. Тем не менее, когда они входили в комнату или проходили через холл, я без труда мог понять по их недоуменным взглядам, что они не пришли к единому заключению. Почти две недели они изучали историю болезни, рассматривая все до мельчайших подробностей.

Они сверялись даже по малоизвестным научным трудам о редких опухолях в человеческом организме. С такой опухолью - насколько им было известно не встречался еще никто в истории медицины. И, естественно, они колебались относительно операции.

Мне стало стыдно за свое любопытство; я был очень рад, что мама не может читать мои мысли. Я знал, что доктора часто совещались в лаборатории. Однажды, увидев, что в холле никого нет, я остановился и осторожно повернул дверную ручку. Когда дверь приоткрылась примерно на два дюйма, послышались голоса. Несколько бородатых, иностранного вида мужчин в старомодных пиджаках и так называемых галстуках сидели, с головой зарывшись в медицинские книги, микроскопы, предметные стекла и сложные таблицы.

Так как они говорили по-английски, из их разговора я мог понять, что в таблицах были указаны цвет, форма, степень плотности ткани и общее развитие опухоли. Но они еще не определили природу двух органов или хотя бы одного из них - каменистых образований, видимых на рентгеновских снимках. В качестве возможных объяснений опухоли они упоминали новый вид рака, выпадение радиоактивных осадков, космическое излучение, лунный вирус, - но все эти предположения были отклонены. Из подслушанного почти невозможно было сделать какие-либо выводы, и моя проклятая любознательность скорее была только еще больше возбуждена, нежели утолена...