Необходимо хорошенько обдумать свою завтрашнюю встречу с охотниками и моё поведение при них. Главное, скрывать шаманские силы всеми способами. По идее, я крестьянский ребёнок, проживший всю недолгую жизнь возле леса, что я могу уметь? Достаточно сильный и выносливый для своих лет, это нормально. Начальные навыки следопыта можно продемонстрировать, если появится нужда. Самому инициативу стараться не проявлять. Косить под крепкого, крестьянского парнишку, в меру сообразительного. Держать язык за зубами, стараться говорить короткими, односложными предложениями. Ладно с этим понятно, с навыками понятно, можно ложиться. Спать я уже давно не опасался, домовой и леший меня будут охранять до последнего. Пока я им нужен ни один волос с меня не упадёт.

В последнее время, всё чаще вспоминал семью, соскучился страшно. И вот сейчас, перед сном хоть вой, накатила опять тоска по ним. Ярко вспомнились их лица, слёзы сами побежали по щекам. Надоело крутиться на кровати, пошёл, подбросил в огонь дров и подогрел елового отвара. Посидел перед огнём, успокоился, но тоска только притихла, не ушла. Чего же так погано на душе?

Покрутившись, всё же уснул и снился мне не самый приятный сон, мои похороны и лица любимых на них — это больно. Солнечное сплетение разрывалось от боли и тоски. Подошёл к хмурым детям, положил руку на голову старшего, я и не заметил, какой он уже большой, глаза красные смотрит в одну точку. Потрепал по голове, волосы зашевелились, сын поднял глаза, посмотрел куда-то вдаль. Наклонился к уху, шепнул «я вернусь, защищай их пока меня нет». Лицо сына просветлело, он слабо улыбнулся и шепнул в пустоту «хорошо, папа».

Проснулся рывком, сел, слабость, грудь разрывается, слёзы текут. А мне всё равно, перед глазами лицо старшего сына и в ушах набатом его слова гремят. Я понимаю, что обещание, данное моему ребёнку, почти не выполнимо. Я сдохну, но дорогу пробью к ним. Один только страх появился что когда я наконец смогу, я им уже буду не нужен. Сколько времени понадобится на этот путь?

Пошёл умываться на речушку, весь липкий, рубаха мокрая насквозь. Зашёл в воду, хорошо, смывает водичка ночной сон, стою по шею в воде, думаю, а может не сон? Могло быть астральным путешествием? Не смог осознать, нет такого опыта. Если астрал и я смог пробиться к ним туда, то получается я здесь шесть дней, а меня там только хоронят. Обычно похороны на следующий день или через день. Значит у нас время идёт один к пяти или один к трём. Это хорошо, это замечательно, за это спасибо. Если так, у меня появилось время найти портал или пробить путь самому.

Как я могу им помочь? Только информацией, у жены есть все мои пароли от бизнеса в сети, который приносит доход, там понятно, она умная разберётся. Есть два кошелька с криптовалютой, о которых знаю только я. Покупал потихоньку в заначку, на одном три битка, на другом четыре. Это хоть какие-то деньги. Семья не бедствует, но сейчас им будет очень тяжело. Надо передать в следующий раз пароли к кошелькам. Он же будет, следующий раз?

Замёрзнув и окончательно придя в себя, вылез, простирнул одежду, похожу пока голым, поплёлся к башне.

— доброе ут… — Осёкся я и уставился на трех человек, находящихся на первом этаже развалин, которые я считал уже своими. Стояло двое мужиков и сидела одна молодая девушка, все в походной одежде при оружии. — Ой..

И я выбежал из башни. В спину грохнул смех и девичий крик:

— эй, вернись… — От чего смех только усилился и перерос в ржач.

«Чего они так рано? Я только к вечеру их ждал. Блин, неудобно получилось!» думал, натягивая мокрые штаны. Из входа в башню появился здоровенный мужчина. Под метр девяносто ростом, объёмные мышцы, которые были заметны даже под плотной одеждой, внушали уважение.

— малой, ты кто такой и как тут оказался? — Прищурился здоровяк, как будто на прицел взял.

— я живу тут уже пару дней, простите, дяденька. Я не знал, что эти развалины чьи-то. Не прогоняйте меня, я домой не дойду, тут я здоровенную рысь недалеко выдел и медведя. Ну, пожалуйста. — начал тараторить. Кажется, переигрываю, чего он хмуриться? — Простите, меня Эван зовут. Я жил в деревне на краю леса, Водянка наша деревня называется.

— знаю, бывал. — Кивнул и чуть разгладил брови мужик, сдвинутые на самые глаза. Из башни показались остальные, девушка хромала и была бледной. — Что тут делаешь?

— у нас в деревне есть обычай, жертву приносят лесному духу, раз в десять лет. В этот раз на меня жребий выпал.

— знаю. — Опять кивнул он. — Идиотизм, ни кто переубедить не может деревенских. Старосту даже пороли пару раз и всё равно за старое.

— ну я и говорю, жребий на меня выпал, отвели на поляну, привязали за ногу. — Поднял ногу показывая щиколотку. — Батя не смотрит в глаза, отвернулся и только свой нож уронил незаметно рядом со мной. Ну и ушёл, с мужиками. А я сижу что делать? Как подует ветер, страшно стало чуть не обделался. Взял нож, веревку перерезал и бежать. Бегу, а всё мерещится, что кто-то за мной гонится. Бежал долго и вот к башне прибежал, тут никого, я и спрятался. Вот живу. Боюсь идти. Да и некуда уже, наверное. Домой-то не пустят, подвёл я их. Что теперь будет? — опустил плечи и голову, стою весь несчастный.

— хм… Ты знаешь что эти развалины находится за девять дневных переходов от твоей деревни?

— как? — Вроде натурально удивился. Голову вскинул и сел на пятую точку. И стал негромко причитать под нос. — Леший привёл, не чудилось, что кто-то гонится. Ну всё, теперь точно конец. Не надо было бежать. Как же теперь? Ведь не получил жертву, осерчает лесной царь. Ой, чего делать-то? Пойти к нему что ли сдаться? Пусть жрёт. — А говорили, что таланта нет, даже колобка не сыграю.

Стоят, смотрят, переглядываются.