Мне показалось, или мелькнула какая-то табличка? Но эльфийка уже убрала руку.

— Что-то у вас все боги разбежались.

— И не говори, — Патрикея повернулась, крутанув бедрами, и направилась через дорогу в торговую лавку.

Я отвел голову, испытывая непонятные чувства. Ну его нафиг, лучше смотреть не буду. Тут, кажется, последствия для психики будут не у человека, создавшего этого персонажа, а у того, кто клюнет на эту красоту. А потом узнает правду…

— Надеюсь на наше сотрудничество, Антон, — крикнула Патрикея, махнув рукой, и скрылась в магазинчике.

Я открыл инвентарь, разглядывая кнопку. Чувство было такое, будто мне дали пилюлю с ядом для друга.

Да еще этот глюк — ну была ведь табличка, когда он руку положил. Я покосился в сторону торговой лавки. Что-то на меня повесили, не доверяют они мне.

И правильно не доверяют.

— Бог Крови, они ведь достанут тебя рано или поздно, — прошептал я, закрывая инвентарь.

И меня заставят сделать выбор, на чьей я стороне. Несколько секунд поварившись в душевных муках, я вспомнил, что шел к настоятелю Тариэлю, и направился вдоль стены храма к главному входу.

Пора уже вытаскивать Гидру из небытия.

Внутри храма было все так же спокойно и трепетно, и под сводами душа рвалась присоединиться к Древней Вере. Слышались тихие песнопения жрецов, причем их самих не было видно.

Тарма прозрачным пилоном висела над алтарем, покручиваясь и пуская в полумрак гирляндовые светлячки. Разноцветные огоньки бегали по стенам и по ладоням статуи, нависающим над тармой. Вот только мне она дарила другое настроение, так и кричала — осень кончилась, скоро Новый Год.

Наставник Тариэль стоял перед алтарем. Не успел я подойти, как он повернулся. Губы старшего брата тронула улыбка.

— Друг Антшот, — он кивнул, — Рад снова видеть тебя.

— Здравствуйте, настоятель.

— Что тебя гложет? — Тариэль склонил голову.

Я улыбнулся. Ну, жрецы всегда такие жрецы. Неужели думает обратить в свою веру?

Прикрыв глаза, я призадумался. Надо выяснить про квесты — цепочка, которая начинается от камня воскрешения и идет до светлого эльфара. Нужно попробовать заболтать…

— Клан Аргентум сейчас в Запределье, — сказал я, — Мы прорвались на заставу, но обнаружили одну плохую вещь.

— Что? — брови настоятеля взметнулись, — Темную Ересь? Темных эльфаров?

— Хуже… — со вздохом ответил я и опустил голову.

Взгляд Тариэля стал беспокойным, он даже смахнул рукавом капельки пота со лба. Что может быть хуже?

— Неужели… — начал было жрец и отступил чуть назад.

Я не стал мучить жреца своей актерской игрой и сказал:

— Там нет братьев вашей веры, старший брат, — сказал я, — Нет храмов, нет алтарей, некуда прийти путнику, чтобы успокоить душу.

Круглые глаза Тариэля начали возвращаться в нормальное состояние. Открытый рот сомкнулся, даже натянулось подобие улыбки. Через несколько мгновений настоятель был уже спокоен.

— Ох, друг… брат Антшот, — он положил мне руку на плечо, доверительно вглядываясь в глаза, — Это действительно плохая новость. Ты прав — что может быть хуже дикарского невежества?

Я едва сдержался, чтоб не засмеяться. Вот сколько раз я пытался мутить с настоятелем разговоры «за веру», так все время меня ждал крах. Он только глазки лупил и говорил, что я несу чушь.

Сейчас у меня самый удачный дубль.

— Так и я о том же, брат Тариэль, — раззадорившись, начал я, — Там четыре заставы, и все они стоят в долине. Они называют ее Долиной Надежды…

Настоятель внимательно слушал меня. Интересно, этот энписи знает все о Запределье и притворяется, или реально слышит первый раз?

— Много народу. Эльфы, гномы, люди, орки… Все они сражаются каждый день за свою жизнь с полчищами монстров. И проигрывают, и побеждают, — я вздохнул, — Но глаза у них пустые…

— Пустые? — обеспокоенно спросил настоятель.

Наверняка он подумал о Пустых гномах из Павших Чертогов.

— В их глазах нет надежды, — поспешил ответить я, — В центре заставы только крепость, а храма нет. И думают они только о том, чтобы вкусно поесть. Великие воины, готовые сражаться… а мысли о еде. Им не видать победы.

Настоятель убрал руку и задумчиво коснулся подбородка.

— Знаешь, друг… брат Антшот. То, что ты рассказал, действительно страшно. Вера в наших сердцах, как компас для морехода, — он понизил голос, — Ты прав. В жизни последних еретиков больше смысла, чем у этих дикарей.