— Пистолет в бардачке?

Алиса кивнула, а потом указала пальцем на задние сидения:

— Там есть винтовка. Вам нужно только собрать ее.

Ухмыльнувшись, я отстегнула ремень безопасности и легко перелезла назад. Достав из-под водительского сидения огромную сумку, я открыла ее и увидела все необходимые части снайперской винтовкой.

— Откуда она у тебя?

Алиса резко крутанула руль и мы выехали на встречную полосу.

— Купила, — сухо отозвалась она. — Как чувствовала, что пригодиться.

Хмыкнув, я быстро собрала винтовку, хотя это было не совсем удобно делать в машине, которая дергалась из одной стороны в другую.

— Открой люк на крыше, — велела я.

Алиса помрачнела, но подчинилась.

— Вам звонит Кирилл, — заявила она мне. — Стоит ответить.

— Лучше ты поговори, — попросила я. — Мне нужно немного спустить пар в парочку машин Вадима.

Алиса поджала губы, словно готова была в сотый раз меня проклясть, а я вылезла в люк. Слава Богу, что я обладала длинными ногами, поэтому крепко упиралась ими в сидение салона.

Ветер со всей силы бил мне в спину, но я всё равно уверенно смотрела на лобовые стекла двух машин, которые преследовали нас. В одном из них я увидела Вадима, смотревшего на меня так, словно я была самой ценной вещью во всём мире.

На моих губах вспыхнула дикая улыбка.

Этот засранец никогда меня не убьет.

В этом ведь не будет смысла!

Прицелившись, я выстрелила. Ударная волна была безумной, но я всё продолжала палить по той черной машине, в которой Вадима не было. Я не собиралась убивать его так легко. Я задушу его собственным руками.

А потом произошло нечто странное.

Алиса резко затормозила и мы застыли посреди полосы.

Обернувшись, я собиралась заорать на Алису, как увидела пять огромных внедорожников, которые преградили нам дорогу. Из меня вырвались тихие ругательства, но я всё равно спустила целую обойму в машину, которая спустя пару секунд взорвалась, а потом я вернулась в салон.

Алиса испуганно смотрела на меня, а я, резко сняв одну свою сережку, сунула ее в ладонь Алисы:

— Убегай немедленно и отдай это Кириллу с Алексом, — прошипела я. — Они поймут.

А потом я выбралась из салона и вскинула руки, когда осознала, что меня со всех сторону окружили члены закрытого спецназа. Откуда у Вадима были только на это деньги?!

— Аделаида, — ласково произнес он, — вот ты и вернулась ко мне!

Я проснулся от того, что Ада стала какой-то слишком мягкой. И полненькой. Конечно, она набрала вес, но отнюдь не настолько, чтобы ее можно было сминать, как подушку.

Я открыл глаза.

Как?! Да я и сминал чертову подушку!

— Твою ж мать, — раздраженно прорычал я, выбираясь из кровати. — Аделаида? Ты где-то тут есть?

Разумеется, ответа не последовало. Камеры наблюдения молчали. Охрана, нанятая мной, делала вид, будто ничего не произошло. Понятия не имею, что она с ними сделала — подкупила, усыпила, отравила, обхитрила, — но эти люди здесь больше не работают.

Больше всего на свете мне сейчас хотелось пожать ее тоненькую шейку. Стиснуть в своих руках и прошипеть прямо в лицо, что она про наши отношения может просто забыть. То, как она поступает, не вписывалось ни в какие рамки. И больше я ей такой свободы не дам.

Впрочем…

Пусть валит на все четыре стороны. Но про игрушку по имени Кирилл может забыть.

Я отбросил в сторону одеяло, следом за ним — адозаменитель, то есть, подушку. Гипоаллергенная. Плохо подходит, чтобы описать Аду. Потому что на Аделаиду аллергия начинается с первой же встречи. Либо вырабатывается зависимость. Она как дерьмовый наркотик, который способен убить еще до того, как нормально покуришь и насладишься.

Впрочем, какое там насладишься. Дурь — точно не действенный способ для снятия напряжения. И я был бы последним дебилом, если б позволил себе считать иначе.

Зло ухмыльнувшись, я натянул штаны, валявшиеся рядом на полу, набросил футболку, заботливо разложенную на сидении стула и схватился за его спинку с такой силой, что дерево под пальцами опасно затрещало.

— Какая же все-таки ты стерва, Ада, — прошептал я, обращаясь к пустоте. — Чокнутая, заносчивая стерва. Неисправимая! И куда тебя понесло?!

Записки не было. Ада никогда не считала нужным сообщать, что она там собирается творить. Ну а зачем? Она ж лучше знает, что надо делать!