«Она могла не убить Елку сразу из-за того, что знает меня в лицо. Поняла, что человек в красной рубашке – не я. И решила узнать у Елки, куда я подевался. Возможно, где-то там, в лесочке, собиралась ее допросить».

«Тоже вариант. Но, как бы там ни было, нам нужно убираться с постоялого двора. И поскорее».

«Боишься нового нападения?»

«Боюсь, что при новом нападении, да еще в таком многолюдном месте, мы засветим перед всеми этими женщинами свои особые умения. Отбиваться от большого отряда днем – это не в темноте изображать стрельбу из пулеметов».

«И что в этом такого? Кто поверит всем этим крестьянкам?»

«Дубина, пошевели мозгами! Если нас отыскали наемницы, то кто гарантирует, что за нами здесь не следят и прочие доброжелатели? Зачем афишировать перед ними свои умения? Думаю, та же маршал Щурица не сегодня, так завтра узнает о том, что ты едешь в столицу. Если ей уже об этом не сообщили. Давай, пошарь-ка по карманам у нашей мертвой учительницы. Возможно, отыщешь что-то интересное».

Над горизонтом полыхал рассвет.

По территории постоялого двора сновали женщины, разбуженные нападением на нас, лаем собак и естественными нуждами собственных организмов.

Звучали голоса людей. Рычали и тявкали собаки. Орали примостившиеся на телегах вороны.

Постоялый двор проснулся.

– В…вот в…все, что у н…них н…нашли, – сказала Астра.

Она показала мне кучку холодного оружия и четыре золотые монеты. В каждой монете просверлена дыра. Чтобы можно было носить на шее в качестве медальона.

Тот же самый набор, который я обнаружил на теле пятой похитительницы.

– У всех по одной монете, – сказал я. – И ни одной банкноты. Странно. Ни колец, ни цепочек – никаких других украшений, кроме этих самодельный медальонов на веревке.

– Это н…наемницы. Т…традиция у н…них такая. М…монета д…должна д…достаться т…тому, кто их п…похоронит.

– А если просто прикарманить эти монетки? – спросила Елка. – Чо будет? Делать нам больше нечего, как только хоронить всякое бандитское отребье.

Елка протянула к золотым руку. Но тут же отдернула ее, получив от Астры шлепок по пальцам.

– Чо?!

– Н…нельзя! П…плохая п…примета.

Я бросил свою добычу в общую кучу.

– Уже почти утро, – сказал я. – Пора нам уезжать. Позавтракаем позже – разведем костер где-нибудь подальше отсюда, как вчера вечером; что-нибудь приготовлю. Заодно и для «костлявого квартета» тренировку устроим. К тому же, думаю, что эти пятеро – не единственные, кого отправили по нашу душу. Так что не будем здесь засиживаться. Запрягайте лошадей. А я пока поднимусь к себе в комнату, переоденусь.

– И ноги помой.

– Что?

– В говнецо ты где-то вступил, твоёчество, – сказала Елка. – Точно тебе говорю! Мой нос не обманешь. Мне щас с тобой в карете ехать. А ты… попахиваешь.

Елка помогла мне отмыть ноги, окатив их несколько раз водой из поилки для лошадей. Вода оказалась ледяной – так мне показалось. Я поднимался на второй этаж, постукивая зубами от холода и шлепая по деревянному полу мокрыми босыми ногами.

Ордошу пришлось взламывать дверь, чтобы мы с Четверкой смогли попасть в закрытую изнутри комнату.

Там я надолго не задержался.

Облачился в тот наряд, в котором покинул герцогство, нацепил драгоценности. Сам не знаю, зачем нарядился. Наверное, хотел реабилитироваться в глазах собравшихся на постоялом дворе женщин за свою утреннюю прогулку в полуголом виде.

В большом зале на первом этаже уже собрался проголодавшийся за ночь народ. Меня разглядывали с нескрываемым интересом. Все.

Да уж. Должно быть, мой павлиний наряд смотрелся здесь, как бриллиант на коровьей лепешке.

В сопровождении Четверки, прятавшей под капюшоном плаща иллюзию лица Злого Колдуна, я подошел к прилавку с бочками и бутылками, за которым суетилась маленькая краснощекая женщина. С грохотом уронил на него руки с десятком перстней на пальцах. Облокотился, заставив доски прилавка простонать.

– Уважаемая, – сказал я. – Не уделите ли мне минутку?

Краснощекая заулыбалась.

– Чего желает госпожа?