«Почему? – спросил я. – Хватит говорить загадками, колдун!»

«Ты разве сам не догадываешься? Скажи, Сигей, что в тебе самое необычное? Что ты умеешь такое, на что не способен я?» – спросил Ордош.

«Что? Вкусно готовить? Можешь не отвечать, я понимаю, что ты имел в виду не это мое умение. Я прав? Тогда какое?»

До спальни Маи оставалось пройти два зала.

Я остановился.

«Ты переспал с пятью тысячами женщин, дубина! И все еще испытываешь интерес к противоположному полу! Одна только комната для субботних встреч с дамами, которую ты обустроил в башне архимага, чего стоит! Мне бы и в голову не пришли подобные извращения! Вот почему Сионора выбрала тебя!» – сказал Ордош.

«При чем здесь это?» – спросил я.

«Я не смогу научить наших мальчиков такому. А умение получать удовольствие от частых встреч с незнакомыми женщинами нашим детишкам очень понадобится – в будущем. Я однолюб, Сигей. И Сионора это понимала, когда делала из меня Героя! Именно это качество меня Героем и сделало. Для всех богов я стал ее игрушкой. Сначала совершал так называемые подвиги, теперь богиня осыпает меня наградами – и делает это, якобы, под давлением бесчисленного множества верующих в нее. Не придерешься».

«Ты намекаешь, что все это – хитрая комбинация? Что не случаен был ни твой Подвиг, ни твое попадание именно в этот мир и именно в это тело?»

«Да! Теперь я так считаю, Сигей! Мы очутились в мире, в который боги поклялись не заглядывать без веской причины, не обращать местных в свою веру, не смущать их чудесами. Случайно? Если учесть, что таким образом Сионора открыла себе сюда дверь – не к местным, а ко мне, к своей любимой игрушке – случайностью это уже не выглядит. Нет, она не заставляет местных верить в себя. Но осыпает дарами нас. На глазах у всех. Богиня, творящая чудеса – в ее существовании на нашем участке суши уже никто не сомневается. Ты скажешь: мир огромен, Уралия, Залесск и даже Империя в его масштабах ничего не значат. Но ошибешься. Мир почти мертв. И заселять его начнут именно эти три государства, где скоро будут жить лишь потомки наших мальчиков. Все остальные вымрут, не выдержав проклятия богов. А те, кто его вновь заселят, станут поклоняться Сионоре, считать ее верховной богиней, подпитывать ее своей верой. И все это – благодаря хитрости богини любви, бывшему Злому Колдуну и его напарнику по телу – старому развратнику. Считаешь, этот мир для Сионоры не важен? Но много ли существует миров, где богиня любви – верховная? Сомневаюсь».

«Звучит… слишком надуманно, – сказал я. – Колдун, ты ищешь во всем подвох и двойное дно. И даже не допускаешь, что ни того, ни другого не существует».

«Все дело в том, Сигей, что я давно не верю в чужую доброту, – сказал Ордош. – И предпочту оказаться слишком подозрительным, а не обманутым. Но у нас с тобой не тот случай, правда? Как бы мы не искали подвох в прошлом, будущего это нам не изменит. Было ли то, что нам предстоит сделать, планом Сионоры или нет – значения не имеет. Мир, где мы теперь живем, получил шанс на спасение. И чтобы этот шанс не упустить, нам нужно сделать то, от чего на меня накатывает ужас: воспитать наших мальчиков подобными тебе – похотливыми самцами с холодным сердцем».

«С чего вдруг оно у меня холодное?»

«Нет? Напомни, дубина, кого из тех пяти тысяч женщин, с которыми вступал в интимную связь, ты любил? Кого? Вспомни хоть одну!»

«И эта ерунда делает мое сердце холодным?» – спросил я.

«Ерунда, – повторил Ордош. – Вот потому ты и оказался вместе со мной в этом теле. Кто еще сможет научить наших детей считать подобное потребительское отношение к женщинам нормой? Точно не я. Как не ужасно это осознавать, но воспитание сыновей придется доверить тебе. Зато у нас с тобой будет много внуков. И огромное количество правнуков. Ведь сыновьям предстоит не просто повторить твой рекорд, а превзойти его на порядок. Лет с пятнадцати у наших мальчиков каждый день будет субботой. Им придется постараться. И ты обязан сделать все, чтобы это их не тяготило. Я надеюсь на тебя, Сигей. Во имя спасения мира!.. хоть мне на него и плевать. Но ведь мы с тобой не хотим через тысячу лет обитать в безлюдном пространстве?»

«Ты собираешься жить тысячу лет, колдун?»

«А почему нет? Твой Северик – смог. Значит, получится и у нас».

«За такое время и я неплохо поработаю над улучшением демографии. Ведь как ты заметил, я тоже – потребитель».

«Ты женатый человек, дубина! Тебе нельзя. Я уверен, что совесть тебе не помешает. Но на тебе – метка Сионоры».

«И что с того, колдун?» – спросил я.

«А то, дубина, что метка не позволит скрыть твои похождения от Маи, – сказал Ордош. – Она не должна о них знать! Расстраивать жену я тебе не позволю!»

Когда я вошел в спальню, увидел свою жену на кровати. Мая разговаривала со служанкой. Выглядела она уставшей. Улыбнулась мне.

А рядом с Маей лежали два свертка. Из них выглядывали крохотные носики.

Служанка бесшумно поднялась на ноги, поклонилась. И поспешила туда, где у двери стояла приставленная к Мае охранница Девятка – из числа скелетов «костлявой роты». Замерла, делая вид, что разглядывает что-то за окном.

Я наклонился, поцеловал жену и прошептал:

– Я ненадолго. Не смог удержаться. Захотел узнать как ты и взглянуть на малышей.

Мая заверила, что чувствует себя хорошо. Объяснила, почему осталась в комнате с одной лишь служанкой: сама разогнала женщин – разболелась голова от их мельтешения и льстивых слов. И она рада, что я сумел отложить дела, навестил ее.

Я мысленно рыкнул на колдуна, который призывал меня обнять жену, покрыть ее лицо поцелуями, подержать в руках малышей. Едва удержался от того, чтобы выругаться вслух.