Мы прокрались к деревне небольшими полями, пробираясь через пшеницу, и спрятались за догоравшим домом. С окна свисал старый торговец, у которого я купил плащ. Смерть старику досталась страшная. Сначала его рассекли в поперечнике, а потом подожгли. Кожа покрылась волдырями и страшными ожогами, на спине растянулся глубокий порез от тяжелого двуручного меча. Кровь свернулась от жара. Без сомнений — работа берсерка. Их склонность к бессмысленной жестокости в ангельской братии являлась самой безграничной.

Мне стало стыдно за желание отчитать старика при встрече. «Пусть земля тебе будет пухом» — с сочувствием подумал я.

Кто поджег дома — непонятно. Может берсерки поработали факелами, а может и мертвые музыканты, или темные танцоры. Магию огня они любили как одну из самых болезненных.

Черт. Боевая обстановка осталась неясной.

Я осторожно выглянул из-за угла. Вокруг деревянного колодца, посреди центральной площади, лежали трупы местных жителей, изрубленные мечами и переломанные надвое. Безвольные лица, лишенные осмысленности глаза, разорванная одежда. Столько крови мне не приходилось видеть. Она краснела повсюду страшными красными лужами.

Слева послышался крик и древесный грохот. Немощную девушку выбросило из дома через стену, стена разлетелась на доски, а девушка с криком упала на спину, издав болезненный стон. Мое сердце жалобно сжалось, а в животе неприятно похолодело.

Следом из дома грузно шагнул брутальный трехметровый ангел, звякнув тяжелыми пластинами внушительной черной брони. Натуральный фриц. Ширина плеч необъятная, а руки такие огромные и мощные, что ими с легкостью можно сломать человека, словно сухую ветку. Рукоятка громадного двухметрового меча приходилась как раз под пудовую ладонь берсерка, а толстый окровавленный клинок мог разрубить лошадь,

От многочисленных битв на непробиваемых наплечниках остались царапины и сколы. Берсерк выглядел бывалым, потрепанным, и свирепым. Он грузно шагал к девушке, с шумом выдыхая густой белый пар через сетчатое забрало, и дыхание это было ледяным, будто смерть. Глухой и закрытый шлем мог выдержать практически любой удар. Сильнее берсерков человекоподобных существ в Антерре не было.

Маша оцепенела, да и мне не удавалось пошевелиться. Ноги стали будто ватные, колени подкосились, и к барабану я тянуться не спешил. Словно надеялся, что ангел меня не заметит. Лишь в теории берсерк — не самый страшный противник. Маги куда страшнее. Маги управляют силами природы. Магов надо бояться.

Но….

Когда видишь высоченную детину с четырехметровым размахом крыла и двухметровым мечом, и когда меч весит как мамка моего соседа по парте со школьных времен (а это немало), становится не по себе. И это мягко сказано. И да, четырехметровый размах именно крыла, а не крыльев.

Только ангелы с магической силой выше 3-ого разряда имели право на оба крыла. Тем, кому достались посредственные музыкальные навыки, или кому не хватало мощных вен айцура в теле, отнимали одно крыло, а совсем ничтожным, то есть слабым физически — два. Мое нынешнее тело относилось ко второй категории. Мальчику не повезло родиться слабым, и он заплатил за это крыльями. Ни проводимости айцура, ни должной физической силы. Только метр семьдесят роста, и худоба.

Я совсем не уделял время физическим тренировкам, пытаясь отыскать дорогу в свой мир, и теперь жалел об этом. С моими способностями к музыке я мог бы выйти за пределы шести известных разрядов, а такое в мире Антерры происходило лишь однажды, когда появился Алландел. Но мое тело…. Я развивался только в одном случае — когда впадал в беспамятство и злился, но последствия часто становились плачевными. Как тогда, когда я сильно напугал Машу. Был существенный риск навредить ей. Это состояние возникло неожиданно, как внезапный удар кулака в затылок.

Вспышка перед глазами, куча трупов, и кровавые брызги на руках. После этого вены айцура во мне растут. Как прокачивать себя без впадения в беспамятство и свирепость — неизвестно.

«Кровь во имя будущего» — серела на нагруднике берсерка выжженная надпись на ангельском языке. Рядом с ней виднелось круглое клеймо клятвы, а под ним, абзац за абзацем, можно было прочесть десять ангельских заповедей, полностью противоречащим тому, чему меня учила Земная религия.

Заповедь первая — убей, будь свиреп.

Девушка попыталась уползти от берсерка, но он сурово прорычал, схватив ее за шею, и подняв над землей точно котенка. Она стала дергать ногами, кряхтеть, задыхаться, и была в его руках игрушечной, хрустальной. Страдания во имя наслаждения. Берсерк наблюдал за мучениями жертвы с упоением.

— Маша, надо действовать, — шепнул я.

— Знаю, — ответила Маша дрожащим голосом. — Я не могу пошевелиться.

— Маша, ты танцор второго разряда. Я сейчас брошусь на него, а ты сделай хоть что-нибудь, — я процедил сквозь зубы. Шея девушки вот-вот хрустнула бы в ладони берсерка. — Нам надо убить его. Плиты я использовать не могу, потому что зацеплю заложницу. У меня нет точечной магии. У тебя есть?