В такомской старшей школе Вудро Вильсона Тед учился в самом большом за всю историю этого учебного заведения выпуске. В 1965 году в нем было 740 учащихся. Искать в школе Вудро Вильсона документы Теда Банди бесполезно. Они исчезли, но многие друзья его помнят.

Молодая женщина, сегодня адвокат, вспоминает семнадцатилетнего Теда: «Он был хорошо известен, популярен, но не повсеместно, впрочем, как и я. Привлекательный, хорошо одетый, с прекрасными манерами. Он наверняка ходил на свидания, но не помню, чтобы хоть раз с его кем-нибудь видела. Помню, вроде видела его на танцах, в особенности на таких, где девушки приглашают парней. Впрочем, не уверена. Он был немного застенчив, почти интроверт».

В старшей школе лучшими друзьями Теда были Джим Паулюс, плотный темноволосый парень, носивший очки в роговой оправе и активно занимавшийся школьной политикой, и Кент Майклс, вице-президент школьного совета, запасной футбольной команды, а сегодня адвокат в Такоме. Тед часто катался с ними на лыжах, но, несмотря на пробуждающийся интерес к политике, в школьный совет не входил.

В выпуске из почти 800 учащихся он был средней рыбкой в большом пруду. Не из самых популярных, но ближе к верхнему ряду и многими любимый.

В учебе он преуспел. Вышел на средний балл 4 с плюсом. По окончании школы его удостоили стипендии такомского Университета Пьюджет-Саунда.

Необычную заметку Тед написал в принадлежавший однокласснице экземпляр ежегодника «Нова» школы Вудро Вильсона:

Единственный факт, способный весной 1965 года омрачить имидж юного выпускника, состоял в том, что органы по делам несовершеннолетних округа Пирс как минимум дважды задерживали Теда по подозрению в автоугоне и краже со взломом. Никаких данных о его пребывании под стражей нет, но сотрудники органов по делам несовершеннолетних его знали. Детали уже не установить, поскольку по закону после достижения правонарушителем восемнадцати лет все документы уничтожают, и остается только карточка с именем и перечнем правонарушений.

Летом 1965 года Тед, собирая на колледж, работал в энергетической компании Такомы, а в учебном году 1965–1966 года учился в университете Пьюджет-Саунда.

Проработав следующее лето на лесопилке, Тед перешел в Вашингтонский университет и записался на интенсивный курс китайского. Он считал, что вскоре Китай заявит о себе и знание китайского ему пригодится.

Тед переехал в Макмахон-Холл – общежитие в университетском кампусе. При всем страстном желании серьезных отношений с девушками у него пока не было. Мешали застенчивость, ощущение скверной социальной адаптации, скованность заурядностью происхождения из среднего класса, невозможность что-либо предложить тем девушкам, о которых он грезил.

Весной 1967 года в Макмахон-Холл Тед увидел Стефани Брукс и понял, что она – женщина его мечты. Стефани не походила ни на кого из знакомых ему девушек, и он считал ее самой изысканной, самой красивой из всех земных созданий. Он глядел на нее, понимая, что она явно предпочитает накачанных футболистов, и не решался к ней подойти. Десяток лет спустя он написал: «Общего у нас с ней было столько же, сколько у «Сирс и Робак» с «Саксом» [9] . Романтический интерес к С. я никогда не считал реальнее романтического интереса к элегантным созданиям со страниц модных журналов».

Впрочем, один общий интерес у них был. Горные лыжи. У Стефани имелась машина, и ему удалось добиться, чтобы она подвезла его до горных вершин к востоку от Сиэтла. Когда они возвращались после дня катания по склонам, он пожирал взглядом красивую темноволосую девушку за рулем. Говорил себе, что Стефани неизмеримо выше его на социальной лестнице, и понимал, что уже увлечен ею. Когда она стала проводить с ним все больше и больше времени, его это ошеломило и взволновало. Интенсивный курс китайского до поры отошел на второй план.

«Это окрыляло и подавляло одновременно, – вспоминал он. – Первое касание рук, первый поцелуй, первая ночь вместе. Следующие шесть лет мы с С. встречались при самых зыбких обстоятельствах».

Тед влюбился. Годом старше него, из богатой калифорнийской семьи, Стефани, возможно, была его первой любовницей. Ему было двадцать. И он мало что мог предложить девушке, выросшей в атмосфере, где деньги и престиж были чем-то само собой разумеющимся. Тем не менее она прожила с ним год, возможно, важнейший год в его жизни.

Для оплаты учебы в колледже Тед сменил целый ряд низкооплачиваемых работ: подавальщика в шикарном сиэтлском яхт-клубе, подавальщика в почтенном сиэтлском отеле «Олимпик», мерчандайзера в «Сэйфвэй», кладовщика склада хирургических материалов, курьера и продавца обуви. С большинства этих мест он уходил сам, как правило, несколько месяцев спустя. В досье «Сэйфвэй» его аттестовали «разумным» и отметили, что однажды он просто не вышел работу. Но и на склад хирургических материалов, и в курьерскую службу его брали дважды и охарактеризовали как любезного и надежного сотрудника.