Вода и ветер не были мертвы. Их почти не было слышно, но они — были. Майвэ чуть повернула лицо к Науринье и увидела, что у него дрожат ноздри, словно он тоже ощущает это неописуемое чувство. Науринья улыбался. Светло и грозно.

— Все говорили о своем праве, — покачал головой Айрим. Принцесса растерянно завертела головой, переводя взгляд с него на Деанту.

— Тогда зачем ты предостерегаешь меня? — вскинул брови Деанта, светло улыбаясь. — Если за мной нет Правды, Камень не крикнет подо мной. Тогда я умру, и останется лишь твоя правда в этом городе. Или ты не уверен, что твоя правда правдива?

Айрим вскинул голову. Деланно засмеялся. Похоже, Деанта попал в цель.

— Я не боюсь! Моя правда в том, что у людей города есть все, и они счастливы! У них есть все. Еда, жилье, вода, одежда, безопасность. Все, что пожелаешь. И они довольны! — последние слова он выкрикнул почти грозно — или очтаянно? — обводя толпу взглядом.

— Тогда тем более дай мне дорогу, Айрим. Если люди так счастливы, то они в любом случае останутся с тобой. Или ты не уверен?

— Но зачем тебе тогда вставать на Камень?

— Таково мое предназначение и мое право. Ну что? Ты дашь мне дорогу? Эй! — гулким голосом крикнул он, отворачиваясь от Айрима. — Люди города! Я пришел встать на Камень! Дайте мне дорогу и следуйте за мной!

Не дожидаясь ответа Айрима, он погнал вперед покорного коня, и люди расступались перед ним — кто от неожиданности, кто от страха, кто с надеждой и радостью. Возможно, их не хватит надолго, думала Майвэ, но пока есть эти мгновения, надо ими пользоваться. Тем более, что ветер и вода живы, где-то далеко, но живы!

Они ехали по Дороге Процессий, поднимаясь все выше, и Деанта узнавал дома, и улицы, узнавал по картинкам в книгах, по рассказам матери и звучавшей в груди песне Сатьи, все легенды и истории этих улиц он впитывал с самого детства, как губка, и теперь он с изумлением узнавал этот город, как давно знакомый, словно он всегда жил здесь.

Только в нем не было того цвета, и сияния, и аромата, и голосов.

И не было Дома Бардов над стеной. И Садов Верхнего города.

Айрим смотрел вслед крохотному отряду в каком-то оцепенении. Он не знал, что делать. Он видел, как потянулись вверх, за этим пришельцем, люди. Сначала робко, нерешительно, затем все смелее, он даже видел в толпе Белую стражу. И его возлюбленная, его принцесса приказала нести туда, к Камню свой золотой паланкин. И никто даже не оборачивался к нему.

"Они ели мою пищу. Они получали кров и защиту. Они все имели. Они отворачиваются. Твари. Им нет места в мире грядущего века!"

И лишь Юные и Дети, его дети, остались с ним. Верные, преданные, прекрасные. Бессмертные. Обреченные. Если Камень действительно крикнет под ним, то земля изменится? Наверное. Но тогда его Дети, его Юные не смогут пить эту воду и есть пищу, которую принесет новая земля. И умрут.

Но они и сейчас умирают. И не могут рождать потомства.

В чем он ошибся?

Гнев начал подниматься в его груди. Слезы обиды закипали на глазах.

— Я все исправлю. Мне просто нужно время! Я не могу, не могу после стольких лет сдаться! Я почти смог! Я не отдам! — прорычал он себе под нос. Потом повернулся к безмятежно окружавшим его Детям и Юным.

— Убейте его. Убейте их всех. Даже если Камень крикнет!

Они успели подняться до ворот Верхнего города, когда Майвэ спиной ощутила нарастающую опасность. Науринья тоже медленно оборачивался назад с хищной улыбкой, похожей на оскал. За спиной у них втекала в ворота толпа, уже ликующая и поющая.

— Арнайя, сзади! — крикнула Майвэ, не в силах объяснить, кто именно, что именно, но сзади настигала смерть. Тьясса тут же понял, что делать.

— Гоните к камню, господин!

Кони, одурманенные магией, были тут не в помощь.

— Бежим! — крикнул, спешиваясь, Деанта и рванулся вверх по дороге, к такой близкой и страшно далекой в этот миг дворцовой площади. Инрешта подтолкнул в спину Майвэ и вместе с Арнайей Тэриньяльтом, Науриньей и Нельруном побежал следом. Вокруг Камня наверняка будет охрана.

Деанте, воспитанному Пустыней, было легко бежать, а Майвэ, непривычная к тяжести кольчуги, скоро начала задыхаться, и Шанта с Эренной, дети шерга, подхватили ее под руки. Майвэ стиснула зубы, пытаясь сосредоточится только на силе. "Ветер. Вода. Я призываю вас. Придите, я призываю вас", — повторяла и повторяла она, не столько призывая, сколько притягивая, таща к себе эту далекую, чудовищно далекую силу, до тошноты, до слабости, до искр в глазах. Она знала, что бард поможет — ему лишь надо вытолкнуть из себя мощь заготовленного заранее песни-заклинания, тот самый крик барда. А она успеет тогда, успеет…