— Уверена, что когда-нибудь придется. Но сейчас... — Я слишком устала, чтобы что-то еще рассказывать. И не только потому, что не выспалась. Все мои оправдания стали такими размытыми, что я и себе-то не могла их объяснить, не то, что кому-то другому.

— Оставь при себе, — сказал Джо. — Попробую что-нибудь узнать. Жди.

Я положила трубку и стала осматривать вещи Эмбер. Все, что у нее лежало, было куплено специально для поездки. И хотя духи были того же бренда, что она использовала уже много лет, а помада все та же пламенно-красная, горячо любимая Эмбер со времен, когда она была еще подростком, — все равно эти вещи казались ничейными. Я убедила себя, что всего лишь ищу улики, как повзрослевшая Нэнси Дрю, но на самом деле я искала Эмбер. Я искала ее в одежде, туалетных принадлежностях, вещах, которые были разбросаны по полу: в купальнике, подводке для глаз, маникюрном наборе, упаковке аспирина.

Но ничего из этих предметов не передавало ее энергии, запаха, ауры. Лишь пустая пачка сигарет, которую я нашла в задней части шкафа, и полупустая упаковка метадона. Я прижала все эти вещи к груди и свернулась калачиком на ее постели, вдыхая едва слышный запах шампуня, который остался на подушке. И молилась. Богу, наверное. Или ей. Или Вселенной. Кому-то или чему-то, что слушает с небес молитвы отчаявшихся и полных уныния душ, как моя.

— Пожалуйста, пусть ее найдут. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть ее найдут.

— Тебе не было зарезервировано место в самолете, — сказал Джо, когда позвонил мне чуть позже. — Я поговорил с менеджером курорта — осторожно, не волнуйся. Он сказал, что ничего от нее не слышал.

Я тяжело вздохнула.

— Выходит, либо она передумала, либо не смогла.

— Что подсказывает тебе шестое чувство, Эмили? — Джо был словно моим подсознанием. Спрашивал то, о чем я и сама себя спрашивала.

— Она не передумала. — Эмбер приняла твердое решение, когда мы виделись в последний раз. Она не колебалась.

— Думаешь, что-то натворил Виланакис?

— Да. — Я вышла во двор и улыбнулась Филиппу, который тихонько присматривал за мной, а также за домработницей и поваром. — Если, конечно, это был не кто-то другой.

— Например? Рив?

— Не знаю. Я становлюсь параноиком. — Потом развернулась и вернулась в комнату.

— Будь параноиком. Хорошо пригождается в расследованиях.

— Возможно, это глупо. Просто… — На мои плечи словно навалился груз, так сильно я беспокоилась. Настолько тяжелый, что я теряла здравый смысл, но иного от меня и не ожидалось в подобной ситуации.

Поэтому я высказала мысль, что не давала мне покоя уже целый день.

— Прошлой ночью он сказал мне... Ладно, Саллис сказал, что не позволит ничему встать между нами. Сказал, что разберется с любым, кто попытается. Эмбер хотела, чтобы я уехала. Это очень даже могло встать между нами с Ривом.

И Джо повторил вопрос:

— Что тебе подсказывает шестое чувство, Эм?

— Шестое чувство подсказывает, что с ней случилась какая-то чертовщина. И я до смерти напугана.

— А насчет Рива. Ты веришь ему?

Я устало провела ладонью по лбу, вспомнив, что Рив был одет, когда я зашла к нему утром. И как он растерялся, стоило мне спросить об этом.

Затем вспомнила ночь, проведенную с ним. О чем Рив говорил мне, что я чувствовала.

Я уже однажды оказывалась в подобном положении: разрывалась между любовью к этому мужчине и тем, на что он был способен. И мне не хотелось долго размышлять над выводами, к которым я вновь пришла.

— Я верю ему, — честно признала я. — Но это не значит, что Рив не мог сделать что-то с Эмбер.

Я весь день не ела и не спала. Филипп часами сидел на телефоне, все время разговаривая на греческом, поэтому понять я могла только крохи информации. Выяснилось, что он говорил, в основном, с Анатолиасом. И что тот пытался добраться до клана Виланакиса. Однако Филипп добровольно ничем со мной не делился.

— Ну и? — спросила я после третьего звонка.

Он нахмурился, его глаза забегали. Он никак не мог решить, рассказывать ли мне.

— Не держи меня в неведении, — с горечью произнесла я. — Пожалуйста.

Филипп поник и вздохнул, словно извиняясь.

— Микелис не станет говорить ни с кем, кроме Рива.

— А Петрос?

— Ничего не знает. Мне жаль.

Рив тоже звонил каждые два часа. Спрашивал, в порядке ли я, рассказывал новости. С наступлением темноты он и его люди вернулись в дом, но, пополнив запасы еды и воды, вооружились фонариками и вновь отправились на поиски.

Ночью мне на несколько часов удалось задремать. С крепко прижатой к телу подушкой Эмбер и чувством одиночества в душе.