Лавьера нахмурилась, глядя на потолок, с которого свисали сосульки из карамели. Ногам было непривычно стоять на липком шоколадном полу, а от стен из розового зефира исходил сладковатый аромат. Лавьера подавила улыбку. Как она и предполагала, Лави понравилось в мире людей. Но Дар? Девочке опасно вот так открыто показывать его. Знала бы она, чем ей это может грозить! Вот только как объяснить это малышке?

Лавьера подошла к зефирной стене и приложила ладонь. Дочка протестующе закричала и затопала ножками, на ее лице отразился ужас, когда под маминой ладонью появилось алое сияние, что впитывало в себя ее проделки.

Миг - и все снова стало, как и прежде. В глазах девочки застыли слезы. Лави опустила глаза, ее плечики поникли.

– Лави, даже не начинай!
–  Строго сказала мама.
–  Ты прекрасно знаешь, какие в Ангардории правила! У каждой нильфийки свой Дар, но твой не вписывается ни в какие рамки.

В глазах Лави стояли слезы.

– Давно это у тебя? Давно у тебя этот Дар?

Лави покачала головой.

– Нет? А с каких пор?

Лави сцепила пальчики в замок и продолжала смотреть в пол.

– Это после вчерашнего, да?
–  Не унималась мама.

Лави подняла грустное личико, по щекам текли слезы.

Лавьера подошла к малышке и присела перед ней на корточки.

– А я сейчас возьму и выпью твои слезы!
–  Лавьера приблизилась к щеке Лави.
–  Ну-ка, у кого такие соленые слезки?
–  Она прикоснулась к щеке дочери и втянула губами капельку.
–  Какие вкусные, ммм.

И от обиды Лави не осталось и следа. Она взвизгнула, отодвинулась, замахала руками и с воплями кинулась бегать по комнате.

– Мои слезы! Не отдам!
–  Кричала малышка, визжала и смеялась.

Лавьера поднялась на ноги и хмыкнула. Она догнала дочь и повалила ее на кровать. Детский заливистый смех заполнил всю комнату.

– Тебе нужно больше летать, Лави. Ты же не человек.

– А ты?
–  Рыжие брови девочки поползли вверх.

– И я, - выдохнула Лавьера. Если хочешь научить ребенка чему-то полезному, то покажи ему пример! Но следовать этому правилу было непросто.

Немного помолчав, Лавьера продолжила:

– Лави, ты должна мне кое-что пообещать, - она погладила дочь по голове.
–  Ты больше никогда не выкинешь ничего подобного.

На лице Лави пронеслось столько эмоций, что Лавьера растерялась и нахмурилась.

– Надо рассказать о твоем Даре Лавур.

Лави открыла рот, в глазах читалась обида.

– Даже не вздумай плакать!
–  Лавьера взяла в ладони миниатюрное личико в форме сердечка.
–  Послушай, малыш. Просто поверь, тебе лучше не делать… так.

– Но почему, мама?
–  Она сказала это так, что у Лавьеры чуть было не разорвалось сердце.

– Подрастешь и все узнаешь.

Лави нахмурилась. Ну вот, всегда эти взрослые так: «Вырасти, Лави, и поймешь! Ты еще мала, Лави!». А когда вырастешь-то? Сколько ждать? Целую вечность, что ли? Она каждое утро подходила к маме и спрашивала: «А я уже выросла?», чем ее забавляла. Как же ей хотелось вырасти прямо сейчас, вот в эту самую минуту, чтобы понять, почему нельзя силой мысли преображать свой мир! Это же так прекрасно! Что плохого в том, чтобы жить так, как хочется?!

Лавьера продолжала пристально смотреть на дочь.

– Договорились? Просто пообещай мне.

Лави грустно вздохнула и сдалась:

– Ладно.

– Вот и славно. Нам надо научить тебя контролировать эту силу. Это важно, Лави.

Лави протяжно вздохнула и прикусила губу от обиды. Сколько она себя помнит мама и бабушка постоянно что-то ей запрещали и опекали ее - совсем не так, как другие родители опекают своих девочек. И Лави все гадала - почему? Но, кажется, этих ответов она не дождется, пока не вырастет. А ждать, наверное, целую вечность!

Все обиды вылетели из головы, как только они подошли к прозрачной стене. Личико Лави озарилось неподдельным восторгом. Дома нильфиек по кругу висели в воздухе. Их было очень много и все они с виду напоминали гигантские ракушки. Прямо посередине, чуть ниже, располагалось пустое пространство. В день Обряда там вырастало едва различимое белоснежное облако. Лави смотрела во все глаза и с нетерпением постукивала ногой по стене.

Первой на облаке появилась Равни - правительница Ангардории и нильфийка Равновесия. Ее выбеленные космы доставали до облачка. Худые ноги, как и все тело, прикрывала сверкающая серебристая ткань, в руках - белоснежный Посох Равновесия из особенного растения. Ее морщинистое лицо будто разглаживалось при его жемчужном сиянии.