В общем, Изольда там сейчас одна. На фоточках изредка мелькал здоровенный детина в камуфляжных штанах, но он меня не страшит. Конечно, у них там есть тревожная кнопка, но я не думаю, что кто-то успеет до нее добежать, если я в действительности захочу устроить разборку. Да и не для этого я туда еду! Мне нужно татуировку нанести, а не людей убивать. Для таких битв есть сны, там и встретимся, если что. Я вспомнил, что мой корявый недострой остался в плачевном состоянии, и поморщился. Решено — поеду один. Пересчитал деньги и сунул их во внутренний карман плаща. Револьвер заряжен. Стрелять я из него не собираюсь, но огреть им как дубинкой тоже можно, и мало не покажется никому.

Да, настрой у меня боевой. Поглядим, насколько быстро меня обломает охранник. Если он вообще догадается, кто я такой. Поэтому я попрощался с Кэрол, а сам отправил Даше смску: «Я к Изольде», на что незамедлительно получил ответ: «Осторожнее. Я за тебя волнуюсь. Как вернешься — напиши.» Обязательно. Я посмотрел на свои руки, потер их. Нет, не сплю. Хотя какая, к черту, разница? Лучше бы спал. Тогда бы волчару выпустил, а так он только как разведчик пригодится. Нужно не забыть его попросить проверить салон перед моим заходом в дверь.

Однако не успел я отъехать от дома, как зазвонил телефон. Опять неизвестный номер. У меня внутри что-то дрогнуло. Это Ицхак, да? Точно. Опять его сахарный голосок. Разговор будет не из приятных. Конечно, старый еврей начал издалека. Поинтересовался, как у меня дела. Хорошо ли все со здоровьем? Как ковен? Он медленно подкрадывался к самому главному, и поэтому я решил, что с меня хватит этих дерьмовых игр.

— Ссанины у меня нет! — категорично ответил я, даже немного грубо, — она превратилась в пепел, после того как сфера иссушения ударила по ней. Дерьмовый артефакт вы нам подсунули.

— Сережа, — голос Ицхака стал повышаться в тональности, — ты брал артефакт на время и должен его вернуть.

— Это невозможно сделать, только если вы не обладаете возможностью отматывать время назад в этой реальности. Смиритесь — платок уничтожен. Можете выставить ковену счет. Уверен, что мы его оплатим.

— О деньгах не может быть и речи! — чуть ли не заверещал в трубку Ицхак, — если бы я знал, что так будет, то не дал бы тебе этот артефакт!

— Ага, поэтому ты дал иглу Бодхи Руте, да? — усмехнулся я, даже не заметив, что перешел на ты, — кто-то подставил сам себя, попытавшись обмануть всех и вся.

— Ты ни хрена не понимаешь, зунтугло! — прорычал в трубку Ицхак, — теперь ты мне должен другой артефакт!

— Так, — я улыбнулся про себя, — давай сразу порешаем. Я ничего никому не должен. Если бы не твоя дурацкая игра с Рутой, ты бы получил свой платок в целости и сохранности. Ковен даже приплатил бы тебе, но теперь я не думаю, что кто-то из нас захочет вести с тобой дела. Да, это слова Еххи, ты все правильно понимаешь. Поэтому вместо артефакта ты получишь сочный хер на блюде. И да, только по хорошей памяти, твое имя не будет внесено в черную книгу ковена. Или ты хочешь кончить, как Роман?

Это была жуткая наглость, но иначе с этим барыгой себя вести нельзя. Он чутко видел слабину противника и начинал играть с ним как хотел. Это нужно было пресечь в самом начале. Все сказанное мной было не совсем правдой. Еххи говорила мне только о деньгах, но ни о каких артефактах не могло идти и речи. Теперь я принимаю решения и мне расхлебывать последствия. А если старого хапугу не припугнуть, то он еще долго будет ссать мне в уши, ноя о своем потерянном артефакте. Как же хорошо, что он не взял меня в ученики!

— И кто придет за моей головой, Сережа? Все ведьмы иссушены, вы же теперь никто. Прокаженные! — нагло спросил Ицхак, но уже на тон ниже.

— Тот же, кто выколол Сантьяго глаза и сделал его инвалидом, — спокойно ответил я, — тот же, кто убил Романа. Ты же знаешь, кто все это сделал?

— Будь ты проклят, Сережа! — зло выругался артефактор, — знай, я это просто так не оставлю! Вы все заплатите мне за это оскорбление.

— На твоем месте, Ицхак, я бы поумерил свои амбиции. Ты сам виноват в случившемся, и если ты хочешь это обсудить лично, то давай я приду к тебе сегодня же вечером.

— Не переживай, Сережа, когда я посчитаю нужным, мы обязательно увидимся, но каждую ночь будь готов встретить гостей!

— Непременно. С радостью. У меня волк не кормлен. Удачи! — я положил трубку, — какой же он мерзкий мудак. И как я этого не замечал?

— Ты был ослеплен его величием и умением, — сказал Рагни, — так что бывает. Мы верим кому-то, поклоняемся, но потом происходит нечто такое, после чего мы больше не воспринимаем их как прежде. Они становятся для нас мерзкими и ничтожными. Обычно это все происходит в одно мгновение.