Шрифт:
«Мне кажется, после вчерашнего — просто «Стас», моя Фея», — вошел он в отвлекающий маневр.
Ответ пришел не сразу. Дежнев даже успел просмотреть истории свежепоступивших. И содержал он всего одно слово: «Хорошо». Мало, слишком мало.
««Хорошо, Стас»», — поправил он собеседницу.
«Хорошо, Стас», — послушно согласилась она, и на сердце стало теплее, будто не он только что заставил ее это написать.
«Не слышу страсти и придыхания в голосе», — упрекнул Стас с улыбкой, которую Пипетка не видела.
«Ста-асс!», — прилетело в ответ.
По ту сторону эфира тоже развлекались, и от этого становилось еще приятнее.
«Уже лучше», — похвалил Дежнев. И совершенно искренне признался: — «Я хочу это слышать».
«Не всем желаниям суждено сбыться», — посетовала смешная Пипетка.
«Я загадаю его на Новый Год», — пригрозил Стас. — «Почему ты не взяла… — он задумался, — мой «подарочек»?» — перешел он к основной части. Правда, буква «а» нечаянно потерялась, но, к счастью, Дежнев заметил очепятку раньше, чем отправил. Неловко бы вышло.
«А я должна была его взять?» — изобразила невинность Пипетка — прожженная кокетка.
«Конечно, не должна», — согласился Стас. — «Ты ничего мне не должна, Фея». И следом: «Просто я так хочу». И раз уж всё равно получилось двусмысленно, добавил: «Встретимся сегодня?»
«Ну, скажи, скажи, что я сам не знаю, чего хочу, и ты будешь просто спать», — несколько раз повторил он про себя, будто на летящую звезду.
«А вы точно Валенок, Станислав Борисович?» — поинтересовалась на это Фея.
«Ты, Стас», — снова поправил ее Дежнев.
«Ты, Стас, не Валенок. Ты — Кирзовый Сапог на марше Победы, прямой и неотвратимый», — возмутилась (или восхитилась, хотелось бы второе) Пипетка.
«Хорошо, хоть не Испанский Сапожок», — посмеиваясь, написал Дежнев. — «Придешь?» Он подождал целых пять минут, но ответа не дождался. «Приходи», — написал он вслед. — «Ключ будет в двери с внутренней стороны. В одиннадцать».
Когда он вернулся после обхода и плановых операций ни жгута, ни презервативов в ящике не было. Хотелось думать, что это было «Да».
Глава 27
«Стас» — это было так непривычно. Даже про себя Таня никогда не называла Дежнева Стасом. Ста-асс! Просто класс. И что теперь с этим «классом» делать, думала Татьяна, поглядывая на сумочку, в которой покоилась пачка презервативов. «Я загадаю его на Новый Год». А после Нового Года у Зуевой закончится практика. И там уж хоть загадывайтесь, Станислав Борисович.
Но до Нового Года еще целый месяц Таня может чувствовать себя Феей. Разве это плохо?
Наскоро перекусив, она вернулась в родзал. В операционной Станислав Борисович делал плановое кесарево. Двое перехаживали схватки. Одну принимала Марго — собранно, уверенно, в меру авторитарно, чтобы роженица не расслаблялась. Второй ребенок, роды шли ровно, без патологий, тьфу-тьфу-тьфу. Забегала Альбина Матвеевна, проконтролировала ситуацию и ускакала в соседний бокс. Таня сходила за неонатологом, проверила у «ходящих» раскрытие, смерила давление, сердцебиение ребенка, занесла в историю родов. Обычная дневная суета. К вечеру, как обычно, началась движуха. Четверых привезли на скорой. Эту — в двадцать один тридцать. Пациентка была дерганная, как при ПМС. Была недовольна тем, что ее не положили на родовое кресло тот час же, а заставили ждать. Потом еще собирали анамнез с глупыми вопросами, о которых все написано в обменной карте. Еще она была недовольна видом из окна. В туалете. А как она перед этим была недовольна знакомством с кружкой Эсмарха! Разумеется, тем, что осматривала ее Татьяна, слишком молодая и, безусловно, слишком глупая, дама тоже была недовольна. Но все ее недовольства отступили на второй план в процессе осмотра. Первое, что не понравилось Тане, было отсутствие типичного изгиба спины. Воды отошли час назад, раскрытие было четыре сантиметра. Татьяна осторожно пропальпировала шейку матки и плод.
— Ой-й-й! — взвыла пациентка. — Ты там поосторожнее своими лапищами! Не на колхозной грядке!
— Да, да, конечно, — пробормотала Таня: — Я сейчас.
Она вышла из бокса и, нервно притоптывая ногой, набрала Фриду Марковну.
— У нас, похоже, переднее лицевое, — неуверенно произнесла Зуева.
— «Похоже» или «переднее лицевое»? — прогремел сочный голос наставницы.
— С вероятностью девяносто процентов по признакам, — отчиталась Татьяна. — Но я вживую с таким еще не сталкивалась, поэтому не уверена.
— Хорошо, сейчас Станислав Борисович спустится, — вынесла приговор Мама Фрида.
Таня съежилась, как заяц в сорокоградусный мороз. Зубы слегка постукивали. А если она ошиблась? Как смачно она сядет в лужу перед «Стасом»!
Заведующий сбежал по ступеням. Таня из коридора слышала легкую дробь его шагов.
— Ну, что у нас тут? — бодро поинтересовался Дежнев, приобнимая Таню за плечи и излучая позитив, убивающий сомнения, как кварцевая лампа.