Ей всё было интересно. А к неприятным атрибутам средневековья в виде грязи, специфических запахов и бросающейся в глаза порой просто ужасающей нищете нижних слоёв общества попаданка успела уже привыкнуть — в чём ей здорово помогла память Неллы — и перестала обращать на это внимание.

— Неллочка, доченька, — для тётки Араны Вика уже стала «доченькой», — Ты не должна так говорить. Что значит твоя фраза «в гробу видала»? Нет, тебе обязательно нужно сегодня пойти с нами. Помощь Единого никому ещё не помешала. Да и слухи могут пойти, что ты поклоняешься кому-то из Семи, а тебе это нужно?

Вика конечно же к такому не стремилась. В этом мире, весьма терпимом в религиозном плане, прослыть еретичкой было вовсе не так страшно, как в земном Средневековье, но всё равно неприятно. Это осуждалось на уровне общепринятых норм и правил поведения.

Отвергать Единого и поклоняться старым Семи богам, было примерно так же, как в США или Европе в начале двадцать первого века публично заявлять, что плохо относишься к геям или трансвеститам. Не убьют и не посадят, но травить будут долго и упорно.

— Схожу конечно, — вздохнула Вика, — только ты с нами позавтракаешь.

— С удовольствием, — засмеялась Арана.

Уже понявшая, что её племянница скользкая как угорь и всегда может найти объяснения практически любому своему действию или бездействию, тётушка сама лично, в сопровождении одного только раба, с утра заявилась в особняк Вики, чтобы вытащить её в храм.

— А где дядя Тугорд и кузены? Дома или будут ждать нас уже возле храма?

— Зайдём к нам. Всё равно ведь по пути.

Чем Вике всё же нравилось посещение храмов Единого, так это краткостью и простотой ритуалов. Вместе с дядей, тётей и обоими кузенами она провела внутри ритуального зала меньше склянки.

Пожертвовав целую лиру — она никогда не скупилась, на всякий случай — Вика отправилась в гости к Макрам. У Тугорда наконец-то выдался выходной, так что можно было с ним поговорить и узнать о его делах.

Свон и Галл отделились от их компании сразу же на выходе из храма и отправились на дежурство в район Нового моста. В особняке, пока Гнеш развлекал Бенту, больше хвастаясь и рисуясь, чем реально показывая обретённые навыки и умения, а Арана распоряжалась по хозяйству и насчёт обеда, Вика с Тугордом устроились в креслах в его кабинете.

— Зря мы с тобой волновались, Нелла, — морально вымотанный за эти дни, но успокоившийся дядюшка Ту, слегка улыбался, — Тот барон Швосс, про которого я тебе рассказывал — ну, новый начальник секретариата — он сейчас в весьма сложном положении, — Тугорд расслабленно откинулся на спинку кресла.

— Забеременел, что ли?

— Почти, — засмеялся дядя, — У барона сын оказался того, женщиной. Не понимаешь? Эх, рано тебе наверное про такое знать, Нелла. Ты хоть и сильная магиня-целительница, но девушка молодая. Не стоит наверное мне рассказывать.

О прошлом Неллы Тугорд даже не догадывался. А предположить, что такая добропорядочная девушка была совсем недавно обычной шлюхой из грязных кварталов нижнего города, ему бы и в голову не пришло. И Вика просвещать его на этот счёт не собиралась, хоть и была уверена, что в отношении к ней у Тугорда ничего бы не изменилось.

Период, когда встречают по одёжке, у них миновал уже на второй день знакомства. И сейчас дядюшка Ту скорее интриговал и подначивал, чем всерьёз опасался за целомудрие племянницы.

— Расскажи всё же, мне ведь интересно, — подыграла она ему.

В его взгляде, брошенном на попаданку, уже не в первый раз откровенно читалось: «а ты очень интересная и удивительная девушка, но как же мне повезло!»

— В начале этой недели у барона Швосса случился в доме пожар, — Тугорд потёр себе правый висок, — Рабы глупые недоглядели, что одна из масляных ламп уже треснула — кстати, я сам лично, после этого, все лампы и фонари у нас дома осмотрел — так вот, в том пожаре у барона сын сгорел…

— Бедняга.

— А, не жалей его, Нелла. Дерьмом был тот Фелик — это сын барона — и конченым мерзавцем. Про него и всю их компашку, вместе с младшим виконтом Нигасом, такие жуткие слухи ходили, что….а впрочем, теперь уже не важно. Тут вот в чём дело, понимаешь ли, так сказать, он не сгорел, а во сне задохнулся. Пожар-то быстро погасили, а там в спальне баронета, знаешь, что увидели?

— Что? — округлила глаза Вика.

— Баронет лежал в объятиях своего дружка!

Как Вика и надеялась, её диверсия повлекла за собой и политические последствия. Барон Швосс хоть сам и не был уличён в столь омерзительном для здешних нравов проступке как мужеложство, но происшествие бросило на него тень, вызвало насмешки за спиной придворных и горожан, и гнев со стороны самозваного герцога Дамана.