– Нифига себе! – воскликнул мужик. – Эво куда тебя занесло! Ты проскочил, браток. Шиньша восточнее, в сотне километров…

Странно. Навигатор вёл меня чётко, и если б связь не сдохла пару часов назад, я б уже в Шиньше коньячка замухорил, да как следует. Ну не мог я так сильно промахнуться!

Усмехнулся:

– Оказия вышла. Тогда, может, подскажите, как далеко деревня Волокамка? Знаете такую?

Мужик сразу спал с лица, перекрестился и сплюнул.

– Как-жо, слыхивали. Прямо оттудава и тякаем…, – местный говор несколько сбил меня с толку. Увидев это, мужичок ответил внятнее. – Да прямо тебе, братуха. Правильно едешь. И машина что надо, дальше грязь, точно прорвёшься, только нонешней ночью снег будет, тогда лишь по весне и выберешься, если…

– Если что? – уточнил я, не расслышав последние слова в шуме мотора. Уж больно тон мужичка перешёл в нечто, напоминавшее зловещий шёпот, или мне просто показалось от усталости.

– Да ничего! – громко ответил мужик. – Будь жив – здоров! – и вдарил по газам.

Шестёрочка тотчас, громко завизжав, рванула в сторону цивилизации.

Через час езды, по глубокой колее и ямам с талой жижей, наконец-то показался указатель – «деревня Волокамка – 5км».

Приехал.

Стемнело.

Дорога стала ещё хуже, петляя меж высоких елей раскисшим полотном, она превратилась в настоящее испытание для моего УАЗика. Периодически, где насыпная переходила в грунтовку, встречались следы проскочившей ранее шестёрки, и наконец, появилась стоящая на берегу речки и окружённая лесом Волокамка. Двадцать дворов, свет горел у половины, и хорошо освещённая центральная улица.

Председателя нашёл быстро, благо встретились мне два голубка. Первый, Серж, расфуфыренный, утончённый, на манер западной аристократии 18-го века и похожий на дуболома – Чернобур. Хм-м-м, противоположности, блин. Чернобур, пока Серж всячески пытался заигрывать со мной, кидая томные взгляды да вставляя пошленькие шуточки, объяснил дорогу, не без толики раздражения, конечно же, поэтому уже через час, я получил пустующий дом.

– Хозяева токмо сёдня съехали, живи, командировошный, хата добрая, – вещал Михайло Потапович – председатель, отворяя калитку во двор добротного кирпичного дома. – Даже банька с гаражом имеется, всё як у людей.

– Благодарю вас, это вам, – я попытался всунуть председателю пятёрку за оперативность, но он отпрянул от денег как от огня.

– Полноте, мил человек. Ненадобно мне ентого барахла бумажонного, отблагодаришь словом добрым иль деянием смелым, тады в расчёте, а пока иди, почивай, умаялся с дороги, поди… Поутру явишься в управу, чаю выпьем, погутарим о жизни, а опосля глянем на твои документы.

Спорить бесполезно, да и незачем. Распрощавшись с Потапычем, я зашёл в дом, снял туфли и рухнул на кровать, прикрыв глаза, собираясь дать пять минут отдыха спине. Сон пришёл мгновенно, и тут же настало утро.

Крепкий, свежезаваренный чай со сбором будил сильнее утренних петухов. Была-ли то особая трава, влияющая на мой позитивный настрой или просто свежий воздух, неведомо, знал одно – мне тут подуше…

– …таки кто жо тама вам напел про раскопки? Ась? Никто из нашинских не знает о сём. И где тута золотишко, мы тож не ведаем!

– Не совсем так, Потапыч, – продолжал я утренний разговор. – Источник, который я не имею права называть, сообщил о наличии под Волокамкой древнего языческого храма. Там он обнаружил два кинжала-артефакта. Ножны одного артефакта, из пока ещё неустановленного материала, прислал нам. Мы, разумеется, провели радиоуглеродный анализ находки, и всё завертелось!

– Источник, говоришь, – Потапыч пристально сверлил меня глазами, – дак ясь сам табе его назову. Родник тот Жаркой кличут, течёт недалече, с горки Змеевки. Местечко жуткое, кажу я. Сказывають, будто выпьешь водицы той и уже сам не свой, аки зверь лесной становишься, речь родную забываешь, рычишь, кусаешься. Вопщем, ума водица та лишает, ну а коль не станешь пить, то все одно Леший табе заберёт, штобы то, шо увидишь тама, люду всему не сказывал. Одно слово – гиблое место.

– Да ты не понял, Михайло Потапыч. Про источник это я образно, мы сейчас Источником человека называем, имя которого остаётся тайной.

– Эво как. Эт ты меня не понял, мил человек. Ежели средь нас трепач завёлся, то одно дело, ежели сковырь – другое, а любопытному всегда по щам дать успеется, дабы неповадно было, иль ты не доброе замыслил? Кражу какую, аль дело тёмное?

– Ну что вы! Михайло Потапыч! Мы всё по-честному! Артефакт выкупим, заплатим дорого, – председатель скривился. – Не нужно денег, – зашёл я с другой стороны, – супермаркет вам построим, избы отремонтируем, по джипу каждому двору подарим! Да много чего…

– Пустое енто…Ты уж и так в долгу, а яшшо мне сказки сказываешь про малкеты и как тама? Вжипы?

– Джипы, – поправил я.

– Всё одно, пустое. Ладнава. Давай-ка собирайся, раз приехал, прогуляемся нонче до щели, куды Жарка впадает. А твой Источник сегодня же за свой длинный и продажный язык на сходе признается, уж я поспособствую…

По-честному, мне было пофиг, узнают местные нашего информатора или нет, я-то не скажу, а вот потянуть за ниточку и приблизиться к месту, где нашли артефакт, нужно обязательно.