– Я очень люблю тебя, Юнор, - тихо произнесла я.
– Ты помнишь те бусы из рябины, что подарил мне в детстве? Я до сих пор храню их.

– Да, - он моргнул. В его глазах плескалось красное пламя.
– Я ещё тогда знал, что ты должна быть моей. Только твоя мамаша была против. Она и слышать не хотела о том, что ты моя истинная. Она говорила, что я одержим. Глупая баба, а отец прислушался к ней и не отдал тебя мне. Но он пожалел. Все они пожалели. Я истинный альфа. Только я!

Замерев, я с трудом поняла смысл его слов. Истинный альфа. Мой взгляд метнулся к Ули. Он был причиной её сумасшествия: Юнор подавлял и ломал её, превращая в марионетку.

– Конечно, они ничего не понимали, - шепнула я.

– Она хотела забрать тебя. Хотела сбежать, но я не позволил. Это я сдал их. Я убил твою ведьму мамашу своими руками!

На меня волной накатила такая лютая злость, но я сдержала её, вымученно улыбаясь, мечтая всадить в его сердце нож. Глубоко, под рёбра. Он сделал меня сиротой. Отнял мать и мужчину, что мог стать мне любящим отцом.

В этот момент Юнор умер в моём сердце.

Его нет.

А эта падаль должна заплатить!

Теперь я знала, что значит ненавидеть. По-настоящему. Всей душой.

Порыв сильного ветра обрушился на его спину. Юнор дрогнул и взглянул на небо. Там буквально на глазах собирались чёрные тучи, грозясь обрушиться на нас снегопадом. Холодало.

– Мы скоро приедем в лагерь, - прошипел он не своим голосом, - там ты станешь моей.

Склонившись, Юнор снова впился в мой рот, больно кусая и царапая клыками. Я ощутила солоноватый привкус собственной крови. Наконец, отпустив меня, он отошёл от телеги и накинул на голову капюшон. Полог опустился на место, оставляя нас в полумраке.

Телега снова двинулась вперёд.

– Я не хочу становиться, таким как он, - тихо запричитала Ули.
– Я не хочу.

Я же сидела, не в силах пошевелиться. Кнесе, придвинувшись ко мне, обняла.

– Прости мне мою трусость, - её голос дрожал.

– Я беременна, Кенесае. Мне никак нельзя сдаваться ему. Мне нельзя. Дьярви не поверит, что это его ребёнок: даже если виду не подаст, всю жизнь будет криво поглядывать на дочь.

– Что ты, Розанна, не говори так. Мой брат не такой. Мы сбежим. Этот Зверь никого не тронет. Ты ведь сама говорила, нужно верить в лучшее.

– Что было с тобой, Кнесе?
– мой голос дрожал.
– Расскажи.

Какое-то время она молчала. Телега тряслась на ухабах. Снаружи хлопьями повалил первый снег.

– Я тогда только вошла в пору невесты, - негромко произнесла молодая женщина.
– Мой зверь ещё не окреп. Я была красивой девушкой. Кенесая Сереброволосая. Братья перешли дорожку одному военачальнику. Взяли крепость вперед него, и всё золото утекло в наши сундуки. Он пожаловался Владыке, но его ответ был такой: кто первый, того и добыча. Мы быстро забыли о всей этой истории, но вскоре за мной стал ухаживать молодой воин: красивый, ладный, а как он говорил. Пел, что я его избранная, что он будет моим первым. Так оно и вышло. Он им стал, жаль не последним.

– Кто он?
– отчего-то мне подумалось, что не простой-то юноша был.

– Сынок того воеводы, только мы не знали об этом, - Кнесе опустила голову.
– Вегарту он не понравился сразу. Он запретил мне свидания. А я молодая, уверенная, что вот он мой истинный. Были красивые речи, что наша любовь сильнее указа братьев. Что мы должны бежать. Я верила, каждому слову. И пошла за ним, когда он позвал. А дальше боль, унижения, казармы...

– Как ты спаслась?

– Через год я заболела. Была истощена настолько, что простуда свалила. Меня, ледяную драконессу. Я умирала, да один из воинов сжалился. Забрал девку казарменную в свою комнату и выходил. В бреду я и рассказала, кто есть на самом деле.

– Что же раньше молчала?

– Я не молчала: просила помочь каждого второго, а они только смеялись. Все. Твари. Только Брек проникся. Он под покровом ночи забрал меня из казармы "избранного" и увёз.

– Мне жаль, - у меня ком в горле стоял.

– Моего зверя больше нет, Розанна, - её голос звенел от непролитых слёз.
– Они сломали меня. Изувечили. Ничего от прежней меня уже не осталось. Знаешь, что бывает с драконами, когда они теряют своё второе лицо. Калеки.

– Я знаю, - прижав ладони ко рту, я стирала липкую слюну с них. Поцелуй Юнора был настолько мерзок, что желудок сводило.
– Мне жаль, Кнесе. Действительно, жаль. Но что стало с тем...

– Что стало? А ты как думаешь? Когда Брек меня привёз, братья не узнали. Долго смотрели. Мои волосы стали обычными, лицо постарело: ничего от прежней девушки не осталось. А потом Вегарт заплакал. Я никогда не видела, как плачут мои братья. Ни до, ни после. Дьярви. Он... Он стал другим. Холодный, скупой на эмоции. Всё это время они искали меня. А когда я назвала имя того, кто сделал это со мной... Через две недели Дьярви принёс в мою комнату коробку. Деревянную. Она так воняла. Он открыл крышку, и я увидела голову, а вокруг неё пальцы. Мизинцы всех, кто был в том отряде. Кто брал меня издеваясь. Пальцы всех до одного, я посчитала.
– Она истерично засмеялась.
– Я считала их, укладывая в ряд. Палец за пальцем. Но мне стало легче тогда. И хорошо, что я сейчас это вспомнила. Я знаю, что будет отрезать мой брат. Знаю. Дьярви не упустит ни одного.