— Ты знаешь, жрецы чужого бога научили ее разным штучкам. Например, они поставили ее на колени, и ее лицо уткнулось прямо между ног инквизитора. Я интересуюсь, а показывала ли она тебе такие фокусы? — продолжал издеваться я над противником.

Он зверел все больше и больше и постоянно бросался вперед очертя голову, но я смещался с линии атаки и бил его плашмя. Несколько раз досталось его бедру, спине и мягким тканям, чуть ниже поясницы. Наконец он остановился и зарычал. Откинув в сторону щит, он взялся за меч двумя руками и прыгнул на меня, нанося широкие диагональные махи. Устрашающе, но малоэффективно. Я взял клеймор левой рукой приблизительно посередине и словно посохом отклонил его меч в сторону. После этого ударил его рукоятью в лицо и Уль-найденыш, потеряв сознание, упал на землю.

— А хорошо тебя ведун погонял, — услышал я голос знахарки Миды. — Вон сколько кровищи. Обязательно надо было убивать их около моего дома?

Вот не думал, что голос этой старушки меня так сильно обрадует.

— Так получилось, — пожал плечами я. — С кем ни бывает.

— Со мной, — усмехнулась Мида. — Чего они хотели то?

— За какой-то Эргалиной и Мирьяной приехали, — ответил я.

— Это плохо, — констатировала знахарка.

— Чем? — полюбопытствовал я.

— Нашли их быстро, — вздохнула Мида.

— А их надо было искать?

— Вчера Нидалия их тропами сюда провела, — вздохнула знахарка. — Думала, что погони не было.

— Ничего не пониманию, — воскликнул я. — Кто такая Эргалина? Что за Мирьяна? И почему какая-то Нидалия должна была вести их сюда?

— Нидалия — это моя внучка. Она охраняет жену и дочь конунга восточных ваннов, — пояснила Мида. — Понятно? А привела она их сюда потому, что конунг Аль-йорд захватил конунга Бар-дьйора в плен.

— Он что, больной? — удивился я. — Они же гости!

— Аль-йорд никого не убьет, — сказала знахарка. — Я на это надеюсь. Наверное, использует сонное зелье, а потом пленит.

— Если он не собирался их убивать, то зачем эти танцы с бубном? — спросил я. — Смысла не вижу.

— Аль-йорду не нужно убивать Бар-дьйора, он хочет породниться с ним и женить сына на Мирьяне, — объяснила Мида.

— Это того худенького белобрысого мальчика лет десяти? — уточнил я.

— Да. Его зовут Фар-йорд и он будущий конунг западных ваннов, — с ехидцей сказала знахарка, и я впервые видел, чтобы она плевалась. — Тьфу, ты!

— А разве у ваннов можно стать конунгом передав власть по наследству?

— Нет, но Аль-йорд очень хочет изменить традиции, — сморщилась Мида.

— Ну, бог ему в помощь и барабан на шею, — усмехнулся я.

— Думаешь, у него не получится?

— Мида, пока жив старый пенек…

— Кто?

— Ведун.

— Ха-ха-ха! Пенек! Это же надо! Похож! — Мида задорно рассмеялась, но вскоре вновь стала серьезной. — Ты правильно сказал: «пока». Но ведун не вечен и Аль-йорд готовит почву для возвышения.

— Мида, честно сказать, мне это совершенно неинтересно, — скривился я.

— Что так?

— Какая мне разница станет ли конунгом сын Аль-йорда или кто-нибудь другой, — пожав плечами, объяснил я. — Мне вообще нет дела до народа ваннов…

— Добрались-таки сплетни до древних камней, — усмехнулась знахарка.

— Ты знала?

— Слыхала, конечно. Но в народе говорили, что о твоем бегстве Баратия сказывала, а она честная девица, — пояснила Мида.

— А сама-то что думаешь?

— Ну, ты от этих жмуриков тоже вроде-как бежал, — указала Мида на несколько мертвых ваннов, — а тут вон-как получилось. Думаю, из рассказа Баратии часть пересказали, и получился ты улепетывающим зайцем.

— Ох, Мида, за что я тебя люблю, не знаю, — улыбнулся я. — Вот был бы я постарше чуток, так обязательно взял бы тебя в жены!

— Ох, насмешил старушку. Я и сейчас пока ничего, — усмехнулась знахарка и, расправив плечи, обтянула платьем вполне стройную фигуру. — А скажи-ка мне жених ты мой ненаглядный, много ли мне придется бродить по лесу и собирать этих жмуриков? Сколько их было?

— Там на дороге пятеро должны лежать, если конечно кони не унесли тела в город, — ответил я. — Я, вроде на поражение бил, но вдруг остался недобитый.

— Сходи, проверь, — распорядилась Мида и вдруг воскликнула: — Эй, погоди, так найденыш жив? Что же ты этого гаденыша первым не удавил?

— Хотел поспрашивать его за жизнь…

— Нашел с кем беседы вести, — усмехнулась знахарка, — он же тупой исполнитель. Скажет ему Фая прыгать, он и прыгает. А захочет, чтобы лаял, он и гавкать начнет, кобелек недоделанный.