— Ой, нет! — я даже отмахиваюсь ладонью, — Я совсем по личному. Включи блютус и прими фотографию. Есть?

— Красивый мужик. Так зачем он мне?

— Его зовут Игнат Плисецкий. Больше я о нем ничего не знаю. С ним что-то случилось за последний месяц. Я хочу попросить тебя узнать что. У тебя же остались возможности… Мне очень нужно, он приходит ко мне во снах…

— Хм… Сань, ты меня пугаешь.

— Я — нормальная, если ты об этом. Просто хочется понимания.

— Хорошо, все сделаем. Сегодня суббота, так что, только послезавтра.

— Спасибо тебе огромное. За все.

— Ладно, Саш, не волнуйся, домой иди. Мне тоже надо бежать забирать ребёнка от свекрови. Родители мужа в театр идут.

Надеваю пальто, выхожу в раздевалку, чтобы обуть сапоги и вижу ту самою грустную снежинку, одиноко сидящую на лавочке и что-то старательно рисующую в цветном блокноте.

— Малышка, а где твои родители? — подхожу к ней ближе и присаживаюсь на корточки, заглядываю в глаза и стараюсь невзначай показать ладони. Так психологи учили нас устанавливать базовое доверие с детьми, когда я проходила практику в интернате.

— Мама скоро должна прийти. Она, наверно, делает маникюр. Это всегда долго, — пытаюсь вспомнить, как зовут снежинку и замечаю на подкладке ее курточки ярлычок с именем Полина Нечаева.

— Ты-Полина? — девочка кивает мне в ответ, — Ты не против, если я посижу рядом с тобой?

— Нет… — малышка пожимает плечиками и продолжает рисовать.

— А что ты рисуешь? — пытаюсь заглянуть к ней в рисунок, но она его загораживает ладошкой.

— Не скажу, а то не сбудется. Это письмо.

— Деду Морозу? — девочка поднимает на меня пытливый взгляд, о чем-то размышляет и кивает головой.

— Да, ему тоже можно, наверно. Двоим надежнее. Передашь?

— Конечно, — я почти проникаюсь особенностью этого детского письма, — А о чем ты хочешь его попросить?

— Мне нужна принцесса, которая поцелуем сможет разбудить принца.

— Хм…Кукла в красивом бальном платье?

— Нет, — девчушка смотрит на меня, как на непонятливую, с таким укором, что я в растерянности провожу рукой по прическе, и с неё слетает заколка, — Эх, ты! — Девочка с картинным вздохом лезет в рюкзачок и подаёт мне резинку для волос с маленькими чёрными котятами, — Вот! Возьми.

— Спасибо… — беру с открытой детской ладошки украшение и завязываю хвост, — Красиво?

— Ага, — Полина кивает головой, — Только надо спереди выпустить две пряди, — она тянется маленькими пальчиками к моим волосам и аккуратно освобождает челку, — А я думала, что ты будешь холодная.

— Почему? — совершенно искренне недоумеваю я.

— Ну ты же Снегурочка! Из снега значит…

— Полина! — за нашими спинами раздаётся манерный женский голос, — Почему ты ещё не одета? — из-за шкафа выплывает холёная платиновая блондинка в норковом полушубке, — Ты же знаешь, что я опаздываю.

— Мам, жарко было, — тянет девочка, а мне хочется съездить вешалкой по голове нерадивой мамаше, у которой странным образом получилась умная дочка.

— У меня же маникюр, если начну одевать тебя — все смажу. Избаловала тебя бабушка — сил нет! Вот пусть сама с тобой разбирается.

— Давай я помогу тебе, — говорю малышке шопотом, — она кивает.

— Ты мне только язычок в замочек засунь, а то я сама не попадаю. Дальше я сама, — киваю ей, помогаю с бегунком, но тут мать подходит ближе.

— Полина, ты ещё и к посторонним пристаешь! Ну никакого воспитания! — резко дёргает молнию вверх и, конечно, прижимает девочке кожу на подбородке, — Все идём живее, — кидает ей раздраженно.

Я вижу, как голубые глазки Полины наполняются слезами, но она молчит. Машет мне рукой и идёт следом за матерью на эскалатор. Вот почему так? Мне хочется разрыдаться! Одним такие прекрасные малыши, а другим, столько лет и ничего? Проглатываю собравшийся в горле ком, подхожу к зеркалу и выдавливаю улыбку. Все получилось же? Осторожно кладу руку на живот, и стараюсь почувствовать что-то необычное. Получилось, я уверена. В моей жизни все сейчас так странно, что просто не может не получится.

— Ну в кое то веки выбрались отдохнуть, — тяжело вздыхает в Аленка, сидя в такси, которое сквозь снежные пробки везёт нас к ней домой, — Вот где он заболеть умудрился? Воспитатели вместе с медсестрой всех детей в саду у порога встречают. Кожные покровы, горло смотрят, температуру меряют. Днём бодрый был, пока мы с Ингой Павловной чай пили, и на тебе. Только она его уложила, как температура поднялась, — подруга теребит подвески на браслете. Нервничает. Я уже тоже знаю, что у Тошки температура тяжело сбивается.