– Нравится, Ника? – усмехнулся он.

– Я в сладостном безумии! Право, меня радует, что здесь я на целую вечность, я успею переласкать, причесать и поиграть со всеми собаками много-много раз!

– Это да. Вы так любите собак?

– Беспредельно! Жаль только, что там остались без меня два моих пса, они будут тосковать… У меня сейчас мелькнула ужасная мысль: пусть бы отец усыпил их, тогда они скорее попадут сюда, и все мы будем бесконечно счастливы! Скажите, я могу взять кого-нибудь из них к себе в… дачу?

– Конечно. Просто нареките собаку, дайте ей имя, и она будет вашей.

– А как здесь с собачьим кормом?

– Тут у всех – людей и животных – общее питание. Можно называть это амброзией, как греки, или сома, как индуисты. Оно нисходит и укрепляет, стоит лишь попросить об этом. Возможно, это благодать, ибо оно невещественно. Пироги, чаи – это просто игра в нормальную жизнь, вы же понимаете.

– Да.

– Ну, выбирайте собаку, Ника, и идем осматривать дачу.

– Ага, я сейчас.

В той жизни Ника, хоть и любила своего Жама, мечтала об огромной собаке, надежной как танковая броня. Сейчас же, увидев белого маламута, она вскипела сердцем и сказала гордому псу:

– Идем со мной, Фараон!

– По-моему, это девочка, – присмотрелся Пастернак.

– Тогда – Клеопатра. Клео, ко мне!

Конец ознакомительного фрагмента.