Поняв, о чем речь, Лукша помрачнел и ответил тихо, но твёрдо:

– Голубка-то есть, да и голубь имеется.

– Какой ещё голубь?! – вскочил Войшелк.

– Которому слово дал.

В горнице повисло недоуменное молчание.

Неслыханное дело: какой-то ремесленник осмелился отказать великому князю. Может, Лукша не понял, за кого сватают его дочь? Митрополит попытался его вразумить:

– Ты не хочешь, чтобы твоя дщерь одела корону великой княгини? Ты не желаешь ей счастья?

– Желаю, – простонал Лукша, – да только головою я поклялся.

Митрополит воздел руки к небу:

– «… ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или чёрным». Разве тебе неведом сей завет?

– Ведом, – понурил голову Лукша.

– Зачем же клялся?

– Согрешил, – выдавил оружейник, – каюсь.

– Завтра в церкви покаешься, – властно приказал митрополит, – а сейчас – на колени!

Лукша послушно исполнил приказание. Священник осенил его крестным знамением, прочитал над ним молитву и торжественно возвестил:

– Перед Отцом, Сыном и Святым Духом освобождаю тебя от клятвы.

Лукша отбил низкий поклон, перекрестился на икону Христа и тихо изрёк:

– Благодарствую.

– Так что, по рукам? – подступил к нему Войшелк.

Оружейник ещё ниже склонил голову:

– Не могу, княже.

– Тебя же митрополит избавил от клятвы!

Лукша тяжело вздохнул:

– Не в его это власти.

– А в чьей?

– Божьей.

– Митрополит и рёк от имени Христа.

– Говорить он может, а вот избавить…

Хозяин с сомнением покрутил головой и твёрдо закончил:

– … Вряд ли.

– Да я тебе в бараний рог скручу! – гневно воскликнул Войшелк, хватаясь за меч. – Голову враз снесу!

– Вот это в твоей власти, – спокойно ответил Лукша. – Руби.

Великий князь вплотную подошёл к хозяину и, в упор глядя ему в глаза, гневно спросил:

– А Вилейка по доброй воле замуж идёт?

– Не пытал, – развёл хозяин руками.

– А ты спроси.

– Не приведи Господь девкам женихов выбирать, – проворчал Лукша. – Как я велю, так и будет.

– Нет, всё будет по слову моему! – словно молниями, сверкнул очами великий князь.

Лукша непроизвольно втянул голову в плечи, но ни на шаг не отступил:

– Ты, княже, княжеские дела верши, а в моем доме ты не указ.

Войшелк сообразил, что на испуг Лукшу не возьмёшь и, отведя его в сторонку, зашептал на ухо:

– Да пойми ты, дурья голова, её никто не возьмёт.

– С чего бы?

– А с того, что испорчена она.

– Кем?

– Мною.

– Ты князь, таким правом и владеешь.

– В том-то и дело, что моё право здесь ни при чём. Сошлись мы на Купалу. Она и ведать не ведала, что я князь.

– Сучка! – взревел Лукша. – Отведает она у меня отцовской плети! Три шкуры спущу!

Бояре непроизвольно втянули головы в плечи, а митрополит перекрестился.

– Тише ты, – успокаивающе положил руку Войшелк на плечо Лукши, – не позорь девку. Я её испортил – я её и возьму.

– Ежели жених побрезгует, – развёл хозяин руками.

Великий князь вспыхнул, как багровый закат.

– Что ты мелешь? Как ты дерзнул предложить князю то, чем смерд может побрезговать?

– А не надо было портить, – выдавил Лукша и втянул голову в плечи в ожидании жестокой расправы.

Каким-то чудом Войшелк сдержался:

– И кто же он?

– Кто?

– Не прикидывайся. Ты прекрасно ведаешь, о ком я говорю.

– Какая разница.

– Я бы поговорил с ним по душам.

– Я дал слово – мне и расхлёбывать.

Великий князь нервно закусил губу, но согласно кивнул:

– Так и быть. Только не тяни.

– Сразу же дам знать, – засуетился Лукша. – Прости меня, княже, но иначе я не могу.

На том и расстались. Великий князь, как побитый пёс, возвратился в замок, где его уже поджидал Миндовг.

В задумчивости расхаживая по горнице, Миндовг вслух размышлял:

– Кто мной играет: бог иль дьявол? Кто заставляет жертвовать и дочерью, и сыном? Ради чего? Чтоб власть лишь удержать? Зачем же тогда власть? Не слишком ли цены высока?