– Не знаю, Нил. Нужно дождаться Азвестопуло. Он придет с именами «свидетелей». Думаю, после этого станет ясно, кому и что понадобилось.

Лыков вернулся в свой кабинет и стал ждать. Нервы его были на пределе. Собственный министр спустил на него собак, не удосужившись разобраться. Заранее уверовал в виновность подчиненного. Из головы не шла фраза Макарова: «Побольше вашего повидал». Вот индюк! Его бы разок взять на задержание банды убийц. Которым нечего терять, потому что им виселица светит, а значит, нет смысла сдаваться. Дать «наган», поставить на позицию. На опасную позицию! И сказать: «Лишней силы применять не смей». А потом, если цел останется, спросить: «Ну как, ваше превосходительство? Повидали кое-что новое?»

Потянулось унылое ожидание. Никто не входил, телефон тоже молчал. Он заглянул в чайную комнату, чтобы проветриться. Статский советник как признанный богач уже десять лет содержал ее на свой счет и баловал сослуживцев дорогими фамильными сортами. Все привыкли к этому и воспринимали подарки как должное… Ну, посмеивались иной раз, но спасибо давно не говорили. Завидев Лыкова, сослуживцы быстренько разбежались, некоторые даже бросили недопитый чай. Ну-ну, уже прознали…

Вдруг прямо в кабинет явился Зуев. Он плотно закрыл за собой дверь и первым делом спросил:

– Грек твой еще не вернулся?

– Нет. Я велел ему из тюрьмы ехать в сыскную, проверить сокамерников по картотеке.

– Понятно. Я от Золотарева. Говорили о тебе.

– Садись, чего стоишь?

Директор сел и начал рассказывать, глядя при этом в пол:

– Злоба там на тебя дикая. Макаров рвет и мечет, решил, что ты в пику ему нарочно убил Вовку. Ответил таким образом на выговор.

– А подумать ему некогда? Я что, малохольный, чтобы так поступать? Это же отставка без прошения!

– Леша, ты не понял, – взглянул на собеседника Зуев. – Какая отставка? Он тебя в тюрьму хочет посадить.

– Как в тюрьму?! За что?..

– За убийство!

Лыков в который раз за день опешил:

– За убийство? Которого я не совершал?

– Он-то уверен, что совершал!

– Пусть сначала проведут расследование! Там все вскроется, Макарову еще извиняться передо мной придется.

– А если не вскроется?

До сыщика постепенно стало доходить. С самого утра он никак не мог отнестись к происходящему серьезно. Ему казалось, что это дикость, абсурд, очевидный для всех. Настолько очевидный, что вот-вот рассосется сам собой, и все встанет на свои места.

– То есть как – не вскроется?! – рявкнул он. – Правда есть правда, ее не спрячешь! Я не у-би-вал! Слышишь? Не у-би-вал!

В кабинете стало тихо. Лыков тоскливо смотрел в окно и думал: скорее бы приехал Сергей. Он выложит на стол фамилии «свидетелей». У статского советника за его многолетнюю службу врагов накопилось немерено, в каждой каталажке по дюжине. Это обнаружится со всей очевидностью в первый же день прокурорской проверки. В Окружном суде тоже не дураки сидят. Лыков знает кадр прокуратуры поголовно, а они знают его: не раз вместе выкорчевывали зло. Разберутся.

Тайный советник встал, тоже косясь в окно:

– Ты Устав уголовного судопроизводства давно не читал?

– Давно.

– Почитай, обнови в памяти. Особенно разделы о преступлениях должности.

– И что там? – забеспокоился статский советник.

– Если прокурор назначит предварительное следствие, то наш министр должен будет немедля провести собственное служебное дознание. Будь готов к дрянным приемам. Тебя заставят дать объяснение своим поступкам, как ты дошел до убийства арестантов.

– Напишу правду, что не бил этого мерзавца.

– Пиши, пиши… Только вот начальство уже все про тебя решило и таким объяснениям не поверит.

– Это я понял. Ну, не поверит. Что тогда будет? Согласно уставу…

– Макаров даст разрешение на следственные в отношении тебя действия. Прокурор пришлет следака, тот начнет собирать улики, пытать свидетелей, копаться в твоем прошлом. Ты станешь ходить к нему на допросы… Все это время службу нести не будешь, тебя отстранят от нее. Когда следак решит, что улик собрано достаточно, он передаст дело прокурору Судебной палаты…

– Почему не Окружного суда?

– Потому, Алексей, что преступления должности разбирают в палате. Затем прокурор известит нашего министра, что вина очевидна, надо судить плохого человека Лыкова.

– Министр ведь вправе отказать, – вспомнил Алексей Николаевич. – Сколько таких случаев. Полицмейстера Пензы четыре года не могут посадить на скамью, губернское правление не дает согласия. А градоначальника Одессы! А тамбовского вице-губернатора!

– Ты к себе не примеряй, – с горечью возразил Зуев. – Там начальство своих в обиду не дает. А тебя, считай, наш уже сдал с потрохами.