— Что означает» мы «? Кажется, Люттон — твой кандидат в подозреваемые года?

Она поморщилась:

— Мой кандидат не очень сильный, а твой, — я имею в виду Уэбстера Белла, — еще слабее. Ну никак я не могу представить, что он покушался на жизнь своей сестры.

Траск возвратился к открытой балконной двери и погладил рукой край рамы.

— Алекса.

— Что?

— Ты, случайно, не знаешь, когда Люттон переехал в Авалон?

По выражению ее глаз он увидел, что она поняла.

— То есть ты хочешь знать, был ли он здесь в то время, когда погиб твой отец? — тихо спросила она.

— Да.

— Очень жаль, Траск, но я не знаю, когда Стюарт приехал в Авалон. Однажды он как-то упомянул, что считает себя ветераном Торгового центра.

— А когда открылся Торговый центр?

— Пять или шесть лет назад. Точно не помню.

— Думаю, это будет нетрудно выяснить, — произнес Траск, помедлив.

Алекса посмотрела на тележку, оставленную посыльным.

— Приступим к еде?

— Разумеется, — быстро ответил Траск. — А затем сразу в постель и попытаемся немного поспать.

Она взглянула в сторону затемненной спальни.

— Я поеду домой. Мне нужно переодеться перед открытием магазина.

— Пусть откроет Керри.

— Я отпустила ее на два дня. Она поехала в Тусон встретиться со своим дружком.

Траск взял ее руки в свои, а затем легонько пробежал большим пальцем по внутренней стороне запястья, наслаждаясь трепетом, какой сразу возникал между ними.

— Останься, — мягко попросил он. — Утром я отвезу тебя домой, и ты успеешь переодеться.

В приглушенном свете гостиной ее глаза казались бездонными.

— Одно дело, когда ты остаешься у меня дома. Совсем другое, когда я провожу ночь с тобой в отеле.

Он разозлился. А может быть, испугался?

— Какая разница?

— А такая, что Авалон — маленький город.

— Верно, маленький. И о наших отношениях знает уже каждый житель. Да что там, даже эта дурацкая экстрасенша, которая сегодня читала наши ауры, сразу же догадалась, что между нами любовь.

— Но существует такое понятие, как приличие, — пробормотала она. — Я считаю для себя неприличным оставаться здесь на ночь, а утром выходить через вестибюль на глазах у твоих служащих.

Он сжал ее запястье.

— Ты ищешь повод. Почему?

— Прошу тебя, Траск. Сегодня был утомительный день, который еще не закончился. Я устала…

— Нет, Алекса. Скажи мне настоящую причину, почему ты хочешь уйти.

Она посмотрела ему в глаза.

— Не шуми. Просто я так решила. Я хочу пойти домой, и я пойду домой.

Он глубоко вздохнул.

— Это все из-за толковательницы ауры, верно?

— О чем ты говоришь?

— Она посеяла в тебе какие-то сомнения.

— Не будь смешным, — сказала Алекса. Он прищурился:

— Нет, это она.

— Не в ней дело, — тихо сказала Алекса. — Просто мне показалось, что пришло время остановиться и серьезно подумать, что с нами происходит.

— А что тут думать? — взорвался он. Алекса посмотрела через балконную дверь на залитые лунным светом остроконечные вершины гор.

— Слишком быстро все это произошло между нами.

— Ты бы хотела медленнее?

Она скосила на него глаза.

— Мы встретились в необычной обстановке, можно сказать, при экстремальных обстоятельствах.

— Так. И что же дальше?

Она стала высвобождать руки, и он неохотно их отпустил.

— А это вызывает стресс, который обладает свойством усиливать эмоции, обостряя их.

— И что?

Она вдруг рассердилась.

—» Что, что…«Сам завел этот разговор, а теперь» что, что «. Я пытаюсь проанализировать наши отношения, а ты стоишь тут скучаешь.

— Значит, ты считаешь, что наши так называемые эмоции гроша ломаного не стоят?

Она замерла.

— Я так не говорила.

— А я понял именно так.

— Я пыталась внести в наши отношения немного резона и логики.

— Ни черта ты не пыталась! Просто испугалась слов этой мошенницы, которая толковала наши ауры.

Алекса устало прикрыла веки.

— Ради всего святого, причем тут она?

— Нет, ее нужно разыскать и потребовать назад деньги. — Он прошел на балкон и ухватился за перила. — Пятьдесят баксов за то, чтобы испортить такие прекрасные отношения. Это же настоящий грабеж!