Шрифт:
— Что? — осведомилась она, наконец, рявкнув слово. Она повернулась в седле к венатору, хмурясь.
Террин сглотнул, мышцы сжались в горле.
— Я кое-что понял, — сказал он.
Айлет приподняла бровь и ждала.
— Я понял, что ни разу не благодарил тебя. За спасение моей жизни.
Он чуть не сбил ее этим с седла.
Айлет тряхнула головой, убеждая себя, что ослышалась.
Он посмотрел в ее сторону на миг.
— От проклятия, — сказал он. — Проклятия Нейна у ворот. И я умер бы, еще не ступив в Милисендис, если бы ты не действовала быстро. Спасибо.
— Это… было давно, — сказала Айлет. Пару дней назад, а казалось, что прошли годы.
— Да.
— Я… почему ты думаешь, что должен…? Что могло…? — она почесала шею под длинной косой, повернулась к пейзажу между ушей Честибора. Выдохнув, она сказала. — Не за что.
Было тихо еще милю. Айлет подумывала несколько раз пришпорить Честибора и унестись вперед, подальше от давящего молчания венатора. Но что-то сдерживало ее. Вопрос горел в ее голове, и ей нужно было его задать. Вопрос, ответ на который нужно было узнать перед тем, как решать, сможет ли она терпеть его общество.
— Что бы ты сделал?
Еще один взгляд. И молчание.
Айлет попробовала изменить вопрос.
— Если бы я ушла прошлой ночью. В лесу. Если бы я оставила тебя с Нилли, ты бы убил ее?
Он не сразу ответил. Но было что-то в его молчании, что она боялась определять. Нечто…
Правда пришла к ней ясно, словно он высказал это вслух. Она почти видела это перед глазами — как он смотрел бы, как она уйдет подальше. И как он повел бы Нилли за руку во тьму леса к Барьеру.
Она видела, как он отправил бы туда девочку.
Она знала это. Знала с большей уверенностью, чем знала то, что сама сделала бы на его месте. Что-то в ритме души, едущей рядом с ней, говорило ей правду: венатор Террин не убил бы ребенка.
— Мы — слуги Эвандера, — сказал он. — Мы служим по воле Богини. У нас долг перед душами этого мира. Мы должны чтить этот долг, какой бы ни была цена.
Хороший ответ. Ответ венатора.
Но это была не правда. И она знала это.
Айлет пристально смотрела на него. После долгого мига борьбы с собой он поймал ее взгляд, его лицо было как камень, покрытый инеем. Но в глазах было некое отчаяние. Она видела в его взгляде тот же вопрос, что задавала себе.
Если мы не верны закону Эвандера… то кто мы?
Еретики. Ведьмы.
Айлет замедлила Честибора, и Террин уехал вперед. Она дала коню идти медленно, чтобы венатор пропал за поворотом далеко впереди.
Только тогда она выдохнула. Грудь болела. Она прижала ладонь к сердцу, словно могла так успокоить его безумное биение. Какое-то время она могла лишь дышать, прогоняя беспорядочные мысли из головы.
Ларанта подняла голову, давя на чары подавления.
«Госпожа? — ее голос было едва слышно за чаропеснями. — Госпожа, мы поохотимся?».
— Еще нет, милая, — ответила Айлет. — Скоро. Обещаю.
ЭПИЛОГ
Нилли уткнулась лицом в плечо женщины. Она рыдала, тело содрогалось от волн ужаса. Она хотела к маме, к отцу, даже в утешающие объятия высокого мужчины, который нес ее по лесу. Но была только эта женщина, крепко сжимающая руками маленькое тело Нилли.
— Тише, крошка, — шептала женщина. — Не плачь. Ты в безопасности. Я не дам никому навредить тебе. Ни тебе, ни той красоте внутри тебя. Так что тише, милая.
Голос был грубым, но ритм ее слов успокаивал. Нилли устала и задремала, голова покачивалась у костлявого плеча. Она с благодарностью погрузилась в сон, где рядом с ней появился призрак. Словно лунный свет в облике существа, похожего на кота с крыльями за спиной. Он обвил крыльями душу Нилли, притянул ее к себе и покачивал.
«Не переживай, — шептало существо. — Ты не одна».
— Мама! — слезы покатились по лицу Нилли даже во сне.
«Мамы уже нет, — ответило существо. — Но она все еще тебя любит».
Нилли икнула от всхлипа. Она прижалась сильнее к призраку, почти пропала под теми крыльями.
— Не бросай меня, — взмолилась она.
«Я никогда тебя не брошу. Они не заберут меня у тебя».
Нилли резко проснулась, покинула объятия крылатого существа. Она уже не была на руках ведьмы, уже не была под ветвями в лесу. Она смотрела на темные стены большой одинокой комнаты. Рассвет проникал в разбитые окна, открывал сломанную мебель, сгнившие шторы, отчасти сгоревший ковер на холодном каменном полу. Одна стена почти развалилась. Нилли сидела в провалившемся кресле, прикрытом одеялом.